Теперь ты ее видишь - Линда Ховард

— Ты всегда была талантлива и знаешь об этом. Теперь ты заметно выросла как художник.

С облегчением вздохнув, Суини провела пальцами по волосам.

— Я больше не могу рисовать так, как раньше, — призналась она. — Как и все прочее, мой стиль изменился около года назад. Когда я смотрю на то, что делаю, мне порой кажется, что это чужая работа.

— Ты изменилась, и эти перемены коснулись твоего стиля. Может, тут есть какая-то связь, может, нет, но я чертовски рад тому, что это произошло.

— Почему? — Суини удивленно посмотрела на него.

— Потому что раньше ты меня не замечала. А теперь замечаешь.

Ричард сказал это вполне серьезно, сопровождая свои слова твердым, пристальным взглядом. Суини подумала, что этим взглядом он мог бы загипнотизировать кобру. Судя по тому, что сама она не могла отвести от него глаз, магия Ричарда действовала и на нее. Суини хотела возразить, сказать, что и раньше замечала его, но потом поняла, что он имеет в виду. До сих пор она не видела в нем мужчину. Мужчины представлялись ей бесполыми, чужими, совершенно ненужными существами. Не желая погружаться в сумбур сексуальных и эмоциональных отношений, Суини попросту отгораживалась от них стеной. Отталкивающий пример родителей и решимость целиком сосредоточиться на работе заставили Суини вести монашеский образ жизни.

Что бы ни вызвало перемену в ее отношении к мужчинам, происходившие с ней загадочные события или внезапное исчезновение связанных с ними страхов, но определенный период ее жизни закончился. Более того, Суини полагала, что возврата к старому уже не будет. С ее глаз упали шоры, и она уже никогда не сможет не замечать страсти Ричарда, по-мужски голодного огонька, сверкавшего в его глазах всякий раз, когда он смотрел на нее.

— А ты замечал меня? — спросила она. — Ну, то есть до сих пор. Мы встречались трижды… или?..

— Четырежды. Да, я тебя замечал. — Он улыбнулся. — Я всегда видел в тебе женщину.

Теперь Ричард посмотрел на девушку так, что ее соски сжались, и она боялась опустить глаза и увидеть крохотные точки, пульсирующие под свитером. Суини надеялась, что Ричард ничего не заметил, и не хотела привлекать его внимание.

— Что с тобой? Ты замерзла или возбуждена? — мягко спросил Ричард, и Суини поняла: от его взгляда ничто не укрылось.

Она откашлялась.

— Думаю, от возбуждения, потому что мне ничуть не холодно.

Ричард откинул голову и рассмеялся. Суини задумалась, как ей быть — изобразить неведение или принять игру и пофлиртовать с ним. Суини предстояло еще многому научиться в этой соблазнительной игре, и только сейчас она обнаружила, что это доставляет ей удовольствие.

Но не сейчас. Еще рано. Она вновь откашлялась и повернулась к шкафу.

— Картина здесь. — Суини буквально заставила себя открыть дверцу; ей очень уж не хотелось вновь встречаться с мрачным ликом смерти. Она не сможет взять картину, не посмотрев на нее. Когда Суини спрятала ее в шкаф, краски еще не высохли, поэтому холст пришлось положить изображением кверху. Как истинный художник, Суини не решилась бы уничтожить даже такую страшную картину, хотя никогда еще не клала холсты на просушку в шкаф.

Она торопливо протянула руку, взяла полотно и прислонила его к стене. Ричард приблизился и посмотрел на холст. Его лицо окаменело и приняло непроницаемое выражение. Суини отошла к окну и остановилась, глядя на улицу.

— Ты нарисовала это до того, как он умер. — Ричард не спрашивал, а утверждал; впрочем, она сама рассказала ему об этом. — Ты выяснила обстоятельства его смерти?

— Нет, я не заметила в нем ничего особенного. — Суини закусила губу. — Как я уже говорила, все они выглядят целыми и невредимыми. — Действительно, все призраки казались вполне здоровыми. Господи, какая только чепуха не придет в голову!

— Как его звали?

— Стокс. Имени не знаю. Его сыновья — Дэвид и Джейкоб Стоксы. Они оба адвокаты.

— Пожалуй, я займусь этим, если не возражаешь.