Теперь ты ее видишь - Линда Ховард

После завтрака Ричард высадил Суини у подъезда ее дома, прощаясь, быстро, по-домашнему чмокнул в губы и пригласил утром вновь позавтракать вместе. После чего Суини, напевая себе под нос, отправилась домой. Стычка с Кандрой, неприятная и даже омерзительная, значительно облегчила ее положение. Теперь она сможет порвать с Кандрой и ее салоном без лишних хлопот и сожалений. Девушка сделала мысленную заметку позвонить в салон и распорядиться, чтобы ей вернули те новые холсты, которые она принесла туда несколько дней назад, а также все прежние картины, еще остававшиеся на выставке.

После этого Суини взялась за работу.

Впервые за долгое время это доставило ей удовольствие. Суини ничуть не беспокоило, что краски на холсте чересчур ярки и потому не слишком реалистичны; она попросту отдалась во власть своих инстинктов. Торопливо набросав эскиз, Суини подчистила уголь, оставив лишь едва заметные контуры, и начала рисовать пухлого младенца с пушистыми волосами, благоговейно взирающего на ярко-красный шарик. Суини импровизировала, приглушая краски, заставляя их плавно перетекать друг в друга, смягчая очертания, добиваясь, чтобы изображение ребенка стало натуральным, словно на фотографии. Однако фон, окружающий младенца, кипел буйством красок и движения, подчеркнуть их, слегка причудливых, создающих впечатление фантастического мира, который с нетерпением ждет, чтобы его исследовали.

Манера, в которой Суини изобразила ребенка, внезапно напомнила ей о холсте с туфлями, исполненными в том же реалистическом стиле. От былой сосредоточенности не осталось и следа. Суини отступила от мольберта, вытерла руки тряпкой и хмуро посмотрела на тот, другой холст. Девушке не хотелось думать о нем, и все же чувства, которые он внушал ей прежде, ворвались в ее сознание, будто грохочущий поток воды, размывшей плотину.

Женщина, чьи ноги и обувь изображены на картине, уже мертва либо скоро умрет. Суини чувствовала это каждой клеточкой своего существа. Мысль о том, что рисунок появляется только тогда, когда умирает кто-то из ее знакомых, казалась не слишком убедительной, поскольку ее подкреплял лишь один-единственный случай, однако инстинкт подсказывал Суини, что истина где-то рядом. Наверняка она знакома с этой женщиной. Возможно, та еще жива, и именно потому Суини не закончила картину, не нарисовала ее лицо. Если она поспешит завершить работу, попытается предсказать будущее, вдруг ей удастся каким-то образом предотвратить смерть. Например, посоветовать этой женщине осторожнее переходить улицу. На холсте было слишком мало деталей, чтобы точно определить место, даже сообразить, происходит ли это на улице или в помещении, но если Суини осознанно закончит картину, не ожидая ночного вдохновения…

Мысль о том, какую ответственность налагает на нее этот новый дар, поразила Суини словно удар грома. Именно дар, а не тяжкое бремя, хотя, конечно, приятного в этом немного. И не безумие, иначе новообретенные способности не раздражали бы ее. По каким-то таинственным причинам Суини изменилась, и в ходе перемен обрела особые способности. Зеленые огни светофоров, буйно цветущие растения, умение предугадывать вопросы телевикторины, прежде чем они были названы, даже способность видеть призраков — все это лишь прелюдия, этапы развития. Суини казалось, что перед ней открывается дверь в иные миры, и открывается медленно, потому что она не смогла бы выдержать все разом.