Дитя любви - Карен Робардс

– Да нет. – Мэгги натянуто рассмеялась. – Форресты считают Херда и Луэллу – это его жена и экономка – членами семьи. Они и не помышляют о том, чтобы отпустить их. А даже если бы они их и отпустили, то не думаю, что Херд и Луэлла уйдут. Они будут работать в поместье, как всегда, до тех пор пока кто-нибудь из Форрестов не образумится и не поймет, что в Уиндермире без них просто невозможно.

– Ты говоришь о Форрестах так, словно сама являешься одной из них. – Снова усевшись на носу лицом к ней, Ник сбросил мягкие кожаные туфли.

– Да, в общем, нет. Я для них – посторонняя, и всегда ею и останусь. Не столько потому, что родилась не в их семье, а потому, что родилась в другом мире. Когда я только вышла за Лайла, я… не знала, например, чем отличается нож для рыбы от ножа для мяса. От таких вещей они просто бесятся.

– Ты хочешь сказать, у них есть специальные ножи для рыбы? А для арахисового масла? Для этого что, тоже существует особый нож? И для маргарина? – Ник снял пиджак и развязал галстук.

– Форресты, – вздернула нос Мэгги, – не едят такие плебейские продукты, как арахисовое масло, не говоря уж о маргарине.

– Какая тоска.

– Да. – Она неожиданно улыбнулась. – С ними скучно.

– Тебе скучно, я бы сказал. – Ник расстегнул молнию. Звук получился на удивление громкий, его не заглушил даже плеск волн и глухой стук мотора. – Так стоило оно того, Магдалена?

Он спросил это небрежно, снимая брюки и вновь усаживаясь перед ней в ожидании ответа. Сейчас на нем были только рубашка и трусы, и Мэгги не могла отвести глаз от его сильных мускулистых ног, выступающих икр, покрытых черными волосами, слегка натянувшаяся белоснежная ткань рубашки подчеркивала его широкую грудь, крепкие, такие мужские руки… Она видела перед собой его жесткое красивое лицо, и ей хотелось закричать: «Нет! Не стоило!»

– Что чего стоило? – стараясь не выдать волнения, переспросила Мэгги, отводя глаза в сторону, когда Ник начал натягивать джинсы.

– Брось притворяться, Магдалена. – Украдкой скосив глаза, она увидела, как, просунув сначала одну ногу, потом другую, он легко натянул джинсы. На секунду снова мелькнули белые спортивные трусы – этого было достаточно, чтобы пробудить в ней то ощущение, которого она не испытывала долгие годы.

Что это? Желание? Нет, Лайл давно «вылечил» ее. Уже давно она не чувствовала сексуального влечения, и теперь вновь вспомнить, что это такое? Нет.

Пока Ник заправлял рубашку, застегивал молнию и продевал ремень, она опять принялась внимательно всматриваться в береговую линию.

– Ну как, подошли? – поинтересовалась она как можно спокойнее.

– Чуть коротковаты, чуть велики в поясе, но сойдет.

Она обернулась и увидела, что, полностью переодевшись, он сидел перед ней в джинсах и армейском кителе и надевал туфли.

– Так что, стоило ради миллионов выходить замуж за старика?

Ник не собирался сдаваться. Мэгги знала его слишком хорошо, чтобы не уловить в голосе решительные интонации.

– В то время мне казалось, что стоило, – как-то отрешенно ответила она.

– А сейчас? – нисколько не смутившись ответом, продолжал он. Да она и не ожидала ничего другого. Ник есть Ник.

«Сейчас я в ловушке!» – хотелось ей крикнуть ему в лицо, но вместо этого она лишь проговорила:

– Что сделано, то сделано.

– Можно и поправить.

– Нет.

– Магдалена! – Он встал и сел рядом с ней. Только рычаг руля, на который она положила руку, отделял их друг от друга.

– Лодка оседает на корму, – запротестовала она.

– До этого ты спрашивала, почему я вернулся в Луисвилль.

– Ты не можешь пересесть обратно?

– Хочешь знать ответ?

– Нет. – И, взглянув на него в этот момент, она сделала ошибку. Его глаза, отливая зеленью в лунном свете, неотрывно следили за ней.

– Не лги мне, Магдалена. Ты никогда не умела врать. Я всегда знаю, что ты думаешь. Ты хочешь знать ответ. Ты просто боишься его услышать.