С апреля, когда ей исполнилось восемь, Сара называла ее мамочкой только в крайних случаях. Обычно она предпочитала более сдержанное «ма-а».

– Конечно, малыш. – Оливия и сама предложила бы это, если бы дочь не опередила ее. В одиночку воспитывая дочь, она из всех сил старалась не превратиться в маму-квочку, дрожащую над своим цыпленком, излишне не нянчиться с Сарой. В результате у девочки с раннего детства была и своя комната, и своя кровать. В какой-то период дочь вдруг стала каждую ночь забираться в постель к матери, но Оливия терпеливо, изо дня в день, дожидалась, пока девочка заснет, а затем вставала и переносила ее в детскую. Не в том дело, что ей не хотелось, чтобы Сара спала вместе с ней – просто она считала, что для девочки так будет лучше. Правда, в особых случаях, когда дочь заболевала, или была чем-то расстроена, либо просто им обеим хотелось побыть вместе, она оставляла ее у себя. И именно в эти дни Оливия лучше всего высыпалась: она была уверена, что Сара в полной безопасности.

Только сейчас Оливия задумалась: почему она не чувствовала уверенности, что Сара в безопасности, когда спит в своей кровати? Никогда прежде ей это в голову не приходило.

В том, что ребенок один в постели, было что-то тревожное…

– Ма-а?

Оливия поймала себя на том, что молча стоит у кровати, вглядываясь в пустоту невидящим взглядом. В глазах дочери, устремленных на нее, нарастала тревога.

– Я просто задумалась, где мы будем спать – здесь или в моей спальне? – Оливия стряхнула с себя оцепенение.

– В твоей, – решительно заметила девочка, и Оливия согласилась.

Кивнув, она протянула дочери руку, и та стремглав слетела с постели. Они вместе вышли из комнаты, оставив дверь нараспашку и не погасив свет. Даже уверившись, что бояться нечего, Оливия все же не решилась остаться без источника света на черном, как смоль, верхнем этаже.

– В туалет хочешь? – спросила она дочь.

Сара кивнула. Когда они вернулись в спальню, Оливия, повинуясь импульсу, закрыла на щеколду дверь изнутри, стараясь, чтобы девочка этого не заметила. Они забрались в кровать, крепко обнявшись, и под яркий свет ночника Оливия начала рассказывать очередную забавную (и по большей части выдуманную) историю из своего детства. Сара весело смеялась, пока наконец не заснула. Только тогда Оливия выключила свет, одной рукой обняла дочь и постаралась снова заснуть. Однако мысль, занозой засевшая в голове, не давала покоя: кто или что было в комнате дочери?

Кто-то, похожий на вампира из детской игры. Последнее предположение было настолько абсурдно, что Оливия отвергла его как нелепицу. Саре приснился кошмар. Ничего больше.

Господи, благодарю тебя за Сару…

Уже засыпая, она услышала скрип половиц в холле. Или ей показалось?.. Сна как не бывало, тревожное предчувствие сжало сердце. Оливия напряженно вслушивалась в тишину, но больше ничего не услышала.

Что ж, старые дома всегда поскрипывают, на то они и старые…

Когда они ушли, он еще долго прислушивался к удаляющимся шагам: вошли в ванную, теперь в спальню. Скрипнула постель – укладываются спать. Теперь, убедившись, что путь свободен, он быстро выбрался из-под кровати.

Он прошел по самому краю. Он стал терять мастерство. Такое с ним уже было. Давно. Очень давно.

К счастью, мамочки редко заглядывают в шкафы и под кровати.

От этой мысли он улыбнулся. Он чувствовал себя отлично. На редкость отлично.

Его план сегодня едва не провалился, зато он сам вошел во вкус.

Он еще встретится с малышкой Сарой.

И очень скоро.

Глава 21

Гранд-Айсл, Луизиана

17 июля 1974 года

– Папочка, ты не мог бы побыть со мной, пока я не лягу спать, пожалуйста? Не уходи, а то мне страшно.