Голос из прошлого - Нора Робертс (2001)

– Я представляла себе, как Кинкейд Лэвелл отреагирует, если я, приехав, приготовлю нам хороший, вкусный ужин.

– Он бы это очень оценил.

– Но не пришлось. Что ж, в следующий раз. Но я еще подумала…

– О чем?

– Как бы Кинкейд Лэвелл отреагировал на то, если бы я стала его соблазнять?

– Ну что ж… – И это было все, что он сумел выдавить из себя, когда она прижалась к нему теснее и провела руками по его бедрам.

– Я поступлю по-джентльменски, позволю леди узнать это самой.

На этот раз она расстегнула все пуговицы на его рубашке, потом – на своей блузке. И прижалась губами к тому месту на его груди, где гулко билось сердце. Потом она провела руками по его груди, животу и положила руки ему на плечи. Потом расстегнула блузку до конца и сбросила ее на пол, где уже лежала его рубашка. Неотрывно глядя на него, она расстегнула лифчик, и он соскользнул вниз.

– Дотронься до меня.

Он нежно охватил ладонями ее груди и поцеловал соски.

– Да, вот так.

Тори откинулась назад, и жаркое желание захлестнуло ее. Глаза стали прозрачными, томными.

– Хочу…

Желание, умножаясь встречным желанием, поразило их, как молния. Она опустилась на пол и увлекла его за собой. В неистовстве страсти они сорвали друг с друга последнюю одежду. Они слились воедино и забыли обо всем и обо всех.

Глава 20

Уэйд совсем сбился с ног. Он уже готов был пожалеть, что отпустил Максин. А начался день срочным вызовом на дом, где пришлось делать операцию. Кроме того, в приемной подрались сеттер и бишон, а козленок Олсена почти проглотил куклу Барби, почти – потому что в горле застряла куклина рука. А зловредная Пушинка искусала ему руки, когда он делал ей прививку, да еще и пустила в ход когти.

Уэйд сыпал проклятиями и мечтал о передышке, когда через черный ход в приемную ворвалась Фэйф.

– Уэйд, миленький, посмотри, что с моей Королевкой. Она плохо себя чувствует.

– Стань в очередь.

– Но у меня только минута времени.

– А у меня и минуты нет свободной.

– Ой, что с твоими руками? Это старая злючка тебя так расцарапала? – Фэйф поцеловала щенка.

– Сейчас, солнышко, папочка тобой займется. Знаешь, она все утро хныкала. И носик у нее теплый. И не захотела играть.

Фэйф опустила щенка на пол, и тот заковылял к ногам Уэйда, а потом жалобно взглянул на него, и его тут же стошнило на ботинки врача.

– Наверное, она что-нибудь не то съела. Лайла говорит, что я ее обкормила печеньем.

– У меня полно пациентов в приемной, и руки расцарапаны до крови, и вот теперь от ботинок будет вонять весь день.

– Ну пойди наверх и перемени обувь.

– Сейчас пойду их выброшу, но когда вернусь, чтоб было чисто.

– Чисто? Это я должна тут убрать?

– Конечно, ты, а кто же еще? Отнеси собаку в операционную, возьми там мочалку и ведро и все вымой. У меня для этого времени нет. – Уэйд снял ботинки. – Поторапливайся.

– Папочка сегодня сердитый, – прошептала Фэйф, а когда Уэйд ушел, с гримаской отвращения осмотрела пол. – Слава богу, почти все попало ему на ботинки, осталось не так уж много убирать.

Когда он вернулся, Фэйф старательно, хотя и неумело, водила тряпкой по полу, гоняя по линолеуму воду.

– Ну, вроде все. Королевка играет в операционной со своей косточкой. У нее глазки опять ясные и бегает быстро.

Он взглянул на лужу воды.

– Фэйф, ну ты уникум.

– Конечно.

Уэйд взял тряпку и принялся собирать воду.

– Сделай мне одолжение. Пойди в приемную и скажи миссис Дженкинс, чтобы вывела своего Митча во двор. Он воет уже полчаса.

Фэйф вышла, и тут же раздался ее крик:

– Уэйд! Уэйд, сюда, скорее!

Он выскочил в приемную и увидел Пайни Кука, согнувшегося под тяжестью Монго. С густой шерсти собаки на пол капала кровь.

– Несите его в боковую приемную, – распорядился Уэйд. – Сюда, на стол.