Никому не доверяй - Мерил Сойер

Броуди выпрыгнул из машины и открыл дверцу для Тори. Чуть замешкавшись, женщина посмотрела на него своими удивительными зелеными глазами, невольно заставив его подумать о том, кто она и кто он. И еще – о том, чего у него никогда не будет. По этому взгляду Броуди понял, что разочаровал ее, признав, что он – сорвиголова. Но что поделать, если он действительно таков!

– Отпевание будет происходить прямо у могилы, – сообщил Лу, вылезая из машины. – Собралось слишком много народа. В церкви все просто не поместятся.

Броуди вынул из внутреннего кармана пиджака зеркальные солнцезащитные очки. Этот черный костюм был у него единственным, и купил его Броуди на распродаже. Подумав об этом, он вспомнил фотографию с изображением брата. Костюм Эллиота был явно сшит на заказ. Ну и черт с ним!

Они пошли по неширокой улице по направлению к церкви, выстроенной в миссионерском стиле. Возле нее уже собралась изрядная толпа. Каждый прибывший расписывался в книге соболезнований, а затем проходил в увитые плющом ворота.

– Похоже, у моего папочки было много друзей, – заметил Броуди.

– В наших краях люди живут дружно, – ответил Лу. – Здесь все знают друг друга и в трудных ситуациях помогают по мере возможностей.

Накануне вечером ни отец, ни дочь явно не хотели говорить о Джанкарло. Вот и сейчас, стоило Броуди упомянуть об отце, как Л у искусно перевел разговор в другое русло. Броуди заметил это, но не собирался отступать.

– Скажите мне честно, каким он был, мой отец?

Лу посмотрел на Тори. На них обоих были черные очки, поэтому Броуди не видел выражения их глаз, но почувствовал, что отец передал дочери какое-то безмолвное послание. Они с матерью тоже были близки, но между ними никогда не существовало такого рода внутреннего общения. Броуди никогда не знал, о чем думает мать и что творится в ее душе.

– Джан был непростым человеком, – неохотно ответил Лу. – Думаю, что врагов у него было не меньше, чем друзей.

– Мог ли кто-нибудь из них убить его?

– Не исключено, – признал Лу. – Однако прежде, чем делать предположения, давайте дождемся отчета о результатах вскрытия.

Броуди нахмурился. При чем тут какие-то отчеты?! Отцу было наплевать на него, иначе он не позволил бы ему всю жизнь прозябать в нищете, в то время как его брат-близнец рос в окружении роскоши. И если после всех этих лет отец обратился к нему за помощью, значит, он был перепуган до смерти. Вот именно, до смерти…

В этот момент они подошли к собравшимся возле церкви, и поэтому разговор сам собой прекратился. Многие принимали Броуди за Эллиота и обращались к нему со словами соболезнования: «Мы разделяем ваше горе, Эллиот, и будем молиться за вас и вашу семью». Броуди не стал их разочаровывать и молча пожимал протянутые руки.

Пройдя через ворота, они увидели, что там, в розовом саду, собралось еще больше людей, чем снаружи. И снова звучали обращенные к Броуди слова сочувствия. Ему захотелось ослабить узел галстука, который он тщательно и с большим трудом завязывал сегодня утром.

Розовый сад переходил в кладбище, которое стекало с холма плавным потоком печальных крестов, солнце отражалось от гранитных надгробий. У дальней ограды, возле свежевырытой могилы собралась еще одна группа людей. Над разверстой ямой раскинул свои покореженные временем ветви огромный древний дуб, словно желая защитить могилу от незваных гостей.

Семья. Его семья.

Броуди внезапно почувствовал, как его предубеждение против семейных уз начало колебаться, словно предрассветная дымка, которая вот-вот должна исчезнуть. Он смотрел на собравшихся и размышлял: что они за люди? Так или иначе, все как на подбор были рослыми и черноволосыми.

– Богатенькая публика, – пробормотал Броуди себе под нос. Даже с этого расстояния можно было увидеть, как блестят на солнце бриллиантовые серьги, золотые часы «Ролекс» и матовые жемчужные ожерелья в вырезах дорогих платьев.