Тигриные глаза - Ширли Конран

Плам вспомнила тихих и незаметных дочерей Сюзанны. Сама же Сюзанна, являя миру образчик заботливой и мягкой матери в оборочках, кружевах и цветастом муслине, в жизни была домашним тираном. Амбициозная и жесткая, она не давала себе никакой поблажки, крутилась как белка в колесе и требовала того же от своих детей.

После подобного происшествия Плам вполне поняла Лулу, когда та позвонила и с извинениями сообщила, что не сможет пойти с ней к Малтби: не с кем оставить Вольфа, так как у миссис Бартон подошла очередь на бесплатный прием к врачу по поводу ее хронической болезни.

В лохматой шубе из искусственного оранжевого меха поверх леггинсов и свитера цвета индиго Плам в одиночестве отправилась на Бонд-стрит. Возле галереи Малтби она потопталась на снегу в своих синих кожаных сапожках, заглядывая в полукруглое окно зала и набираясь храбрости. Легко быть наглой в Париже, где тебя никто не знает.

Решившись наконец, она толкнула дверь и оказалась в уютной атмосфере романов Диккенса. В камине, отделанном резным деревом, горел огонь, по обе стороны стояли удобные кресла. Впечатление было такое, что вот-вот с чашкой дымящегося пунша явится сам мистер Пиквик. Но до нее доносились лишь обрывки телефонного разговора из-за двери и глубине, и Плам одна бродила по уютному залу.

Кивнув появившемуся дородному пожилому продавцу, она назвала свое имя и сказала, что хочет поговорить с мистером Малтби.

Человек, появившийся из дальней комнаты, был уменьшенной копией Альфреда Хичкока. Его отлично сшитый костюм серебристо-серого цвета был бессилен скрыть полноту своего хозяина. Яйцевидная голова почти не имела растительности, а шея складками нависала над воротником рубахи.

Плам достала из сумки две папки и сказала, что Виктор Марш просил ее зайти и обсудить вопросы, связанные с его недавней покупкой. Она добавила, что привезла письмо и от Синтии Блай, у которой тоже вызывает тревогу ее картина. Мистер Малтби кивнул и вежливо пригласил ее в свой кабинет. Они сели напротив друг друга за большим столом красного дерева, уставленным бесчисленными коробками с бумагами и письмами. Мистер Малтби, неторопливо водрузив на нос очки в золотой оправе, прочел письма Виктора и Синтии и посмотрел на Плам поверх очков.

— Следует ли понимать это так, что вы хотите поставить под сомнение подлинность этих картин?

— Не совсем так… то есть… пока нет, — сбивчиво произнесла Плам. — Я хочу узнать, откуда поступили эти картины. В свидетельствах не указаны ваши источники.

Вид у мистера Малтби стал вежливо-неприступным.

— Мы знаем прежнего владельца обеих картин, и мы гарантировали ему анонимность сделки, таково было его условие. Но мне известно гораздо больше того, что указано в этих паспортах, и у меня нет никаких сомнений в их подлинности.

— Вам известен владелец обеих картин? Малтби коротко кивнул и встал из-за стола.

— Извините, миссис Рассел, но я вынужден закончить разговор. Если вы захотите купить или продать что-нибудь и попросите сохранить ваше имя в тайне, мы с уважением отнесемся к вашему желанию. Мы никогда не разглашаем частную информацию о чьей бы то ни было собственности.

"А что еще я могла сделать? — размышляла Плам в такси, направляясь к Дженни. — Предложить себя тому дородному старому продавцу в обмен на два адреса? Взломать галерею в надежде, что в одной из тех коробок с бумагами на столе есть сведения о прежних владельцах?» Расплатившись с шофером, Плам вспомнила, как в Сиднее Стефани предупреждала ее, чтобы она не удивлялась, если расследование зайдет в тупик.

— А, это ты. — В домофоне голос у Дженни был измученным и бесцветным. — Лулу, наверное, уже рассказала тебе. Поднимайся.