Тигриные глаза - Ширли Конран

— Вы летите в клубном классе, — возразил Ричард. — А у меня билет в салон третьего класса, и мне не удастся из него перейти, потому что самолет полон. — Он переложил прямоугольную упаковку, явно содержавшую небольшую картину, из одной руки в другую.

— Если самолет заполнен, вам не разрешат пройти с этим. — Плам показала на картину. — Давайте я возьму ее в клубный салон.

— Спасибо, но я не могу утруждать вас.

— Но у меня ничего нет с собой, кроме пары журналов. Ричард крепко сжал в руках упаковку.

— Я везу это… подруге моей матери и обещал мамочке, что не выпущу ее из рук. — На его лице появилась обаятельнейшая улыбка, и Плам подумала, что он без труда уговорит стюардессу пропустить его на борт с картиной.

Когда они прилетели в Париж, Плам настигла Ричарда в зоне таможенного контроля и предложила подбросить его, так как у нее на весь день была заказана машина с шофером.

Ричард вежливо, но твердо отказался. Его должна встретить подруга матери, которая, очевидно, опаздывает, и ему придется ее подождать.

Выкинув Ричарда из головы, она пошла за шофером к ожидавшей ее машине. Но тут выяснилось, что кто-то пытался проникнуть в нее, и об этом необходимо было сообщить полиции аэропорта, что означало получасовую задержку.

Когда наконец машина тронулась, Плам подалась вперед, не веря своим глазам. Ричард в одиночестве садился в такси.

Плам постучала в стеклянную перегородку, отделявшую ее от шофера.

— Поезжайте за тем такси, — велела она по-французски, с улыбкой припоминая выражения, которые использовал в подобных случаях Эркюль Пуаро.

Такси с Ричардом Степманом направлялось отнюдь не к «Нейли», где Ричард, по его словам, должен был остановиться вместе с подругой своей мамаши. Впереди появился Нотр-Дам, гордо высившийся на правом берегу Сены. Такси Ричарда направилось в Марэ — некогда фешенебельный квартал IV округа. Теперь здесь рядом с хорошо сохранившимися особняками семнадцатого века соседствовали невзрачные дома, где снимала жилье беднота.

Такси остановилось возле квадратного внушительного здания, отделенного от улицы большими зелеными воротами. На верхних его этажах, начиная с третьего, располагался аукцион «Леви-Фонтэн». Движение въезжавших и выезжавших автомобилей регулировал толстый седовласый консьерж в теплом пальто и комнатных шлепанцах, не обращавший никакого внимания на возмущенные гудки тех, кто из-за возникшей пробки не мог проехать по узкой улице.

Укрывшись на заднем сиденье, Плам наблюдала, как Ричард выскочил из такси, расплатился с шофером и скрылся в здании. Он лгал, когда говорил, что везет картину подруге своей матери. На самом деле он привез ее на аукцион.

Ей вспомнились слова, сказанные Лео за ленчем в кафе «Л'Этуаль»: «Если ты собираешься подозревать каждого, кто едет в Париж, в том, что он переправляет подделки, то почему бы тебе не спросить этого богатого бездельника Чарли Боумана, что он делает у „Леви-Фонтэна“?"

Привез ли Ричард картину для того, чтобы продать ее у «Леви-Фонтэна»? Возможно ли такое, чтобы картины тайно переправлялись не в Англию, а из Англии?

Плам подумала, что нельзя быть такой подозрительной. Бриз сказал бы, что это сродни паранойе. То, что она видела, как Лео, Чарли и Ричард возят в Париж картины, еще ничего не значит, сказал бы он. Для людей их круга это все равно что иметь при себе карманный словарь туриста. Париж и Лондон — два из трех крупнейших в мире центров живописи. «Ты же не удивляешься, когда заядлый рыбак отправляется на рыбалку, имея при себе удочку. Так почему тебе кажется странным, что Лео, Чарли или Ричард ездят в Париж с картинами?» — так сказал бы Бриз.

"Но тогда зачем Лео, Чарли и Ричард сознательно водят меня за нос?» — ответила бы ему Плам.

Глава 19

Вторник, 24 марта 1992 года