Тигриные глаза - Ширли Конран

Плам лежала, раскинувшись, на спине, вся в истоме и еще не вполне проснувшись в первый день, наступившего 1992 года. Несмотря на то что окна в номере «Ритц-Карлтон» были плотно закупорены, она почувствовала, что ей стало холодно. Может быть, это просто свалилось на пол стеганое одеяло на лебяжьем пуху. Но тут она ощутила колючее прикосновение к своему телу чуть ниже живота. Опешив, она не сразу поняла, что это такое.

Небритая щека Бриза.

По телу разлилась волна расслабляющего тепла.

— У тебя такой эротичный запах, — прошептал он. — Если разлить по флаконам, можно нажить состояние.

— Ты слишком много общаешься с Виктором, у которого на уме одни только деньги, — шепотом ответила Плам, подумав сквозь сон о том, как хороша замужняя жизнь, когда можешь шутить в постели, зная, что близость с любимым возможна в любое время.

Длинные грациозные руки Бриза раздвинули ее ноги.

Сонная и податливая, Плам слегка изменила положение, ощущая приятную вялость и нежелание шевелиться. Мышцы стали словно ватными. Ее тело будто таяло под взглядом какого-то солнечного божества. Она почувствовала прикосновение его теплых губ и охватившее ее возбуждение. Язык Бриза — такой же проворный, как его пальцы, — быстро нашел небольшой бугорок и стал ласкать его нарочито медленно, заставляя ее тело отвечать ему со все нарастающей страстью.

Плам задыхалась и издавала слабые звуки, которые с каждым разом становились все громче и громче, пока не превратились в один протяжный стон.

Бриз приподнял голову над влажным шелковисто-рыжим треугольником.

— Вызываете на бис?

Плам издала нечленораздельный звук удовлетворения, похожий одновременно на мурлыканье и рычание.

Бриз наклонил голову.

И вновь у нее перехватило дыхание. Выгибая дугой спину, она сильно подалась к мужу. Бриз остановился, посмотрел на нее и усмехнулся. Она вцепилась в его белокурые волосы.

— Ты, животное, — шептала она, — ты, подлый провокатор.

— Я ничего не могу, пока ты не отпустишь мои волосы… Хотя, нет, могу. — Бриз задрал ее кремовую ночную рубашку, его руки легли на ее груди и принялись ласкать их, стискивая соски.

— Не останавливайся, дорогой, не останавливайся. — Руки Плам выпустили волосы Бриза и вцепились в сбившиеся под ней простыни.

— Я и не собираюсь. — Он подался вперед и стал целовать ее груди, вначале осторожно, а затем все сильнее, обуреваемый собственной страстью, которая грозила выйти из-под контроля. Дыхание у него стало тяжелым, а тело резко подалось к ней. Он вдруг перестал думать только о том, чтобы было приятно ей.

Бриз приподнялся на локтях, и Плам вновь задохнулась, почувствовав на себе тяжесть его тела. Сильные руки скользнули под ее ягодицы, слегка приподнимая их. Их тела слились в одно целое. Он медленно вошел в нее. Плам ощущала, как его сильная плоть проникает в нее, и откликнулась с не меньшей страстью. Изголодавшиеся и безмолвствующие, они набросились друг на друга, испытывая одинаково ненасытный аппетит, пришедший на смену вялой чувственности. Их тела двигались безмолвно, ритмично, все быстрее и быстрее…

Потом, откинувшись на смятых простынях, Плам вдыхала знакомый теплый миндальный аромат.

"Какое чудесное пробуждение», — подумала она, вспомнив, что Бриз извинился зато, что был не на ее стороне прошлым вечером.

В дверь постучали, и Плам нехотя разомкнула веки.

— Это привезли завтрак, — проговорил Бриз. — Я заказывал его на одиннадцать. — Он подхватил свой махровый купальный халат и поспешил к двери.