Тигриные глаза - Ширли Конран

— Четыре из этих картин, включая принадлежащую Джорджине Доддз, вышли из рук Джиллиан Картерет, дальше которой я пойти не могу. Да в этом сейчас и нет смысла. Если я докажу, что ее картины не что иное, как подделки, она все равно сошлется на кого-то, кто продал их ее деду.

— И может оказаться права?

— Нет, если хоть одна из этих красок не появилась только после 1973 года, когда умер ее дед. — Плам подвинула три диапозитива к Полю. — Эти три вышли из Парижа. Картины Артура Шнайдера и леди Бингер приобретены у Монфьюма, а если к нему они попали от Тонона, то это свяжет их с картиной, которую Тонон продал шведу. Таким образом, эти три картины были бы связаны поставщиком из Парижа. Вот что мне нужно доказать. На каком-то этапе мне придется не мытьем, так катаньем заставить Монфьюма признаться, если, конечно, это так на самом деле.

— Так ты предлагаешь поискать сейчас что-то такое, что было бы одинаковым для всех этих картин? — спросил Поль. — Что-то такое, что зримо объединяло бы две эти группы картин — французскую и английскую?

— Да. Если бы я смогла обнаружить образную подпись, то убила бы сразу двух зайцев. Это связало бы все картины и поставило Монфьюма в сложное положение. Тогда бы ему пришлось отвечать на вопросы полиции.

— Итак, что мы сейчас делаем?

— Мы осматриваем каждую картину и поисках общего знаменателя. Вот если бы здесь было приспособление для подсвета.

Они вместе принялись изучать содержание пяти диапозитивов. Плам по очереди подносила каждый к настольной лампе и разглядывала его через лупу. Поль вел записи.

Хотя какие-то из шести диапозитивов имели сходные или идентичные элементы, ни одна из картин не имела такого, который бы был одинаковым для всех. Фотография картины миссис Картерет, сделанная «Полароидом», была недостаточно большой и четкой, чтобы хорошо разглядеть ее в деталях.

Через час Поль положил лупу на стол и потер глаза.

— Мы изучили все и не нашли ничего. Плам распрямила затекшую спину.

— Нам надо вести поиск более системно и методично.

Они решили зафиксировать все содержание каждой картины, двигаясь по горизонтали дюйм за дюймом и закрывая остальную часть диапозитива бумагой. Обследование каждой картины велось сверху вниз. Работа оказалась трудной и требовала предельного внимания, поэтому они по очереди брались за лупу и диктовали друг другу содержание каждого участка.

Еще через час такой работы Поль принес глазные капли, а Плам принялась массировать затекшую шею.

В полночь ей на мгновение показалось, что она обнаружила некий сморщенный листок, который присутствовал на всех картинах. Но тревога оказалась ложной.

В два часа ночи Поль потер покрасневшие глаза и сказал:

— Моя дорогая, в восемь тридцать меня будут ждать двадцать семь детей. А до этого мне предстоит одеть и накормить двоих своих…

— Закончим эту часть, — пробормотала Плам, зная, что одна она не сможет продолжать эту работу. Содержимое седьмой колонки, обозначенной буквой G, постепенно оказалось вычеркнутым. Оставалась последняя колонка Н.

Поль потянулся.

— Плам, осталось всего около часа работы, но на сегодня это будет слишком много. Я уже не в состоянии сосредоточиться и вряд ли смогу быть полезным…

Он замер на полуслове, видя, как Плам вдруг переменилась в лице и показала на свой список. Без слов стало ясно, что в трех только что проверенных колонках G присутствует один и тот же элемент: в левом нижнем углу каждой картины был изображен опавший лепесток.

Они стали лихорадочно продолжать работу. В три пятнадцать Плам подняла на Поля сияющие глаза:

— Посмотри, вот он! Шестой опавший лепесток! Ручаюсь, что точно такой же есть и на последней из оставшихся картин миссис Картерет!

— И миссис Доддз.

Плам кивнула.

Торжествующая, она обвила руками Поля.

— Вместе с современным тюльпаном леди Бингер это все, что мне надо, чтобы прижать котенке Монфьюма. Поль отстранился.