Брат мой, Каин - Сандра Браун

Шериф выглядел неважно, и это было не только из-за жары на улице. Выражение его лица, крупного и угрюмого, словно говорило о том, какую тяжелую ношу он взвалил на себя тридцать лет назад. Он всем своим видом давал понять, что слишком дешево продал душу дьяволу. Харпер никогда не был весельчаком, а когда вошел в комнату, шаркая ногами, и снял шляпу, вид у него был похоронный.

Молодой офицер, переступивший порог следом за ним, незнакомый Хойлам и Мерченту, выглядел так, будто его накрахмалили вместе с формой. Он был так чисто выбрит, что щеки покраснели от бритвы. Парень напоминал спринтера, напряженно застывшего на беговой дорожке в ожидании сигнального выстрела.

Ред Харпер кивком поздоровался с Беком и перевел взгляд на Криса, стоящего за отцовским креслом. Потом он посмотрел на Хаффа, который вальяжно раскинулся в красном кожаном кресле.

— Привет, Ред.

— Здравствуй, Хафф. — Шериф не смотрел хозяину дома в глаза, он вертел в руках свою шляпу.

— Выпьешь что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Хафф никогда не вставал, если в комнату входили. Так он демонстрировал свою власть, и все в округе знали это. Но на этот раз Хойл не усидел на месте. Нетерпение заставило его вскочить с кресла.

— В чем дело? Кто это такой? — Он смерил взглядом спутника шерифа.

Ред откашлялся. Опустив руку со шляпой вниз, он принялся нервно похлопывать ею по бедру. Прошло немало времени, прежде чем Харпер решился взглянуть Хаффу в глаза.

И тогда Бек понял, что шериф приехал вовсе не за ежемесячным вознаграждением.

Глава 2

Сэйри Линч не узнавала скоростное шоссе, хотя много раз ездила по этому отрезку между аэропортом Нового Орлеана и Дестини. Но на этот раз все казалось ей новым.

Во имя прогресса все, что отличало этот уголок страны, было уничтожено или замаскировано. Очарование сельских районов Луизианы принесли в жертву безвкусной рекламе. Под напором коммерции не выжило почти ничего живописного или оригинального. Сэйри увидела бы то же самое в любом уголке США.

Фаст-фуд вытеснил уютные кафе. Хлебные палочки и крекеры заменили домашние пироги с мясом и сдобные булочки. Написанные от руки вывески исчезли под напором неона. Вместо черных досок с написанным мелом меню о блюдах сообщал механический голос возле окошка заказа.

За те десять лет, что Сэйри не была в этих местах, величественные дубы с повисшим на ветвях испанским мхом были выкорчеваны бульдозером, уступив место новым конструкциям автострады. Из-за этого просторы таинственных болот, подступавших вплотную к дорожному полотну, стали казаться меньше. Густые заросли были смяты под натиском съездов и выездов, заполненных машинами.

До этой минуты Сэйри не осознавала, насколько скучает по дому. Именно все эти перемены заставили ее затосковать по тому, как все было раньше. Ей не хватало острого запаха кайенского перца и опилок, и снова захотелось услышать неповторимый диалект людей, которые когда-то подавали кейджунские блюда, на приготовление которых уходило намного больше времени, чем три минуты.

Современные супертрассы позволяли путешествовать быстрее, но Сэйри вспоминались узкие дороги, к которым так близко подкрадывались деревья, что их ветви сплетались, образуя туннель, а сквозь листву пробивалось солнце, рисуя причудливые узоры на асфальте.

Ей снова хотелось ехать с открытыми окнами, вдыхая не автомобильные выхлопы, а мягкий воздух, пропитанный ароматами жимолости и магнолии с легкой примесью мускусного запаха болот.

Перемены, произошедшие за последние десять лет, были оскорблением для ее чувств и ударом по воспоминаниям о тех местах, где она выросла. Но Сэйри понимала, что перемены, произошедшие в ней самой, были не менее значительны, пусть они и меньше бросались в глаза.