Стриптиз в кино - Нэнси Бартоломью

Нет, это уж слишком! Его лечить надо! А поскольку лекарств под рукой не было, я решилась на, как бы это сказать, оперативное вмешательство. Короче говоря, выждала удобный момент и вонзила острый каблук ему в палец. Кажется, попала в большой. Но может, и в средний. Как бы то ни было, Рик заорал так, что привлек внимание всей публики. Даже девушка, трудившаяся возле шеста и пытавшаяся навернуть на него свои титьки, остановилась и поглядела в нашу сторону.

— Боже мой, дорогуша, — сочувственно произнесла я. — Это была, оказывается, твоя нога? Кто мог подумать? Я была уверена, это перекладина между ножками стола.

Бедняга даже не мог ничего ответить. Он положил пострадавшую стопу к себе на колено и со стоном раскачивался над ней. Мне стало его по-настоящему жаль, но с такими сексуально озабоченными психами иначе нельзя.

К моему облегчению, боль быстро стихала, потому что Растяжка поднял на меня свои невыразительные шары и мужественно заявил:

— Ничего, детка. Я выживу. За это я простила ему даже “детку”. Из его пальца, однако, продолжала идти кровь, он распухал на глазах. Нужно было приложить что-то холодное, но официантка игнорировала призывы Рика.

Я встала и, оставив его нянчить свой наглый палец, пошла к дверям, сказав, что пришлю помощь. Официантка потом говорила мне, что сжалилась и принесла ему в огромном презервативе, позаимствованном в мужском туалете, кусочки льда, что подействовало на Рика благотворно и физически, и морально.

Глава 11

А я поехала в город, прямо к Марле.

Та жила в огромном многоэтажном доме на самом берегу Мексиканского залива — где пляжи, магазины, отели, шикарные рестораны. Шумное, жутко дорогое местечко. Но Марла в отличие от меня любила шикануть и показать, что у нее водятся деньжата. Она ездила на ярко-красной двухдверной тачке с убирающимся верхом и даже каждый день ела. В общем, была местной достопримечательностью и любила светиться везде, особенно в бесчисленных магазинчиках одежды, где задорого продают всякие диковинные наряды, вышитые бисером и усыпанные блестками.

На лифте, прозрачном, как стакан, я поднялась на верхний этаж, и с каждым новым этажом екало под ложечкой: я боюсь высоты — долго падать.

Позвонив к ней в дверь, я еще некоторое время слышала, как играет музыка, а Марла подпевает не совсем в такт. Видно, она не слишком переживала по поводу случившегося. Или умела легко переключаться и забывать нехорошее. Если так, ей можно только позавидовать.

Наконец дверь открылась — после того как Марла заглянула в глазок и убедилась, что это я. И вот она на пороге, в нелепом белом халате, отделанном — представляете? — страусовыми перьями. Несмотря на макияж, при свете дня было хорошо видно, что лицо у нее испуганное, и я осудила себя за предположение о ее полной бесчувственности.

— Что? — были ее первые слова. — Что-нибудь еще случилось?

Я прошла по толстому мягкому ковру через холл в гостиную и только тогда ответила:

— Ничего нового. Просто хочу задать тебе несколько вопросов, но с условием, что ты ответишь честно.

Она вылупила глаза с видом оскорбленной невинности.

— О чем ты. Кьяра? Я рассказала все как на духу.

— Только дух был с душком, — позволила я себе съязвить. — А сейчас давай договоримся: ты не будешь увиливать и станешь говорить правду, только правду, одну только правду.

— Про что, Кьяра? Я и так…

— Про оружие, про твоих дружков, про твои симпатии и антипатии. Это понятно? — Я, кажется, начала входить в роль настоящего детектива, и мне нравилось.

— Господи, — скривилась Марла, — разве мы не можем поговорить просто как женщина с женщиной?