Настоящее сокровище - Сюзанна Симмонс

— Обожаю подарки. Только мне не часто их дарят. — Она сделала обиженное лицо и пожаловалась: — Большинство людей не знают, что мне подарить.

— Почему?

Девушка пожала плечами; как ни удивительно, но, казалось, ее совершенно не волновало то, что она выглядела довольно смешно в своем дорогом кашемировом джемпере и дешевой хлопковой шляпе.

— Наверное, потому что я отношусь к той категории женщин, которые и без подарков имеют все, что пожелают. Если я и получаю подарки, то всегда знаю, что в них вложена уйма денег и ни капли души.

— Понимаю.

У самого причала Тори остановилась и повернулась к Митчеллу.

— Я сама отвяжу ялик, — сказала она и быстро вбежала на пристань.

Когда лодка была отвязана и весла вставлены в уключины, Митчелл оттолкнулся от причала и начал грести, напрягая мышцы сильного тела.

Главным в этом деле было найти ритм. Митчелл с наслаждением работал веслами, подставив спину солнечным лучам. Легкий ветерок обвевал его разгоряченное лицо.

Крики чаек, соленый морской воздух, присутствие любимого человека — что еще надо для счастья?

Стоял отличный летний день, какие редко выпадают на западных островах. Ярко-синее небо без единого облачка, тихое безмятежное море. Он специально ждал именно такого дня, чтобы осуществить задуманное.

— Между прочим, — он еще сильнее налег на весла, — это «Барбара Аллен».

Сквозь стекла солнечных очков он видел, что ее глаза закрыты. С тех пор как они отчалили от берега, Тори не произнесла ни слова. Она тоже, как и он, наслаждалась, купаясь в солнечных лучах и вдыхая свежий морской воздух.

— Хм-м, — послышался ее ленивый ответ.

— Я говорю, что это «Барбара Аллен».

К его удивлению, Тори начала тихонько выводить нежным мелодичным сопрано:

В городе Скарлетт, где я родился, Жила-была девушка, чудо-краса. И каждый, кто видел ее, был готов полюбить. Барбару Аллен нельзя позабыть.

— Как раз эта песня и заставила меня назвать ее «Барбарой Аллен», — сообщил Тори Митчелл.

Глаза девушки округлились.

— Кого ты назвал «Барбарой Аллен»?

— Наше судно, покоряющее океанские просторы, — с пафосом проговорил он.

— Ты назвал «Барбарой Аллен» свой ялик? Он кивнул, не переставая грести.

— Когда?

— В то лето, когда мне исполнилось тринадцать.

— Ты гостил тогда здесь у дедушки с бабушкой, — вспомнила Тори.

— Верно. Я говорил тебе, что за мной никто не следил. Однажды я обнаружил эту старую шлюпку, залатал ее, подкрасил, достал пару новых весел, окрестил «Барбарой Аллен» и объявил своей.

Девушка немного помолчала.

— Выходит, твой дед все эти годы хранил ее для тебя. У него застрял комок в горле.

— Я нашел ее в лодочном домике после его смерти.

— Должно быть, он понимал, как много она для тебя значит, — едва слышно произнесла она.

— Думаю, да.

— Наверное, он не терял надежды, что когда-нибудь ты вернешься на остров Сторм.

Вильям Сторм много раз говорил ему, что только надежда на возвращение сына удерживает его в этой жизни.

— Мой отец чувствовал себя на острове как в тюрьме. А я никогда не испытывал подобного чувства, — говорил Митчелл, наблюдая, как лодка скользит по воде. — Может быть, он был тогда еще очень молод, жаждал увидеть другие страны. А может быть, он боялся взять на себя ответственность за судьбу целого клана. — Митчелл вздохнул. — Единственное, чего он хотел, — это поскорее уехать отсюда и странствовать по свету.

— А твоя мать?

— Мать очень любила отца и ездила за ним повсюду. — Митчелл немного сбавил темп. — Но мне кажется, она всегда страдала оттого, что не могла вернуться на родину.

— А ты? — едва слышно проговорила Тори.