Если бы знать - Лиза Джексон (2002)

Она с усилием подняла руку, словно хотела его остановить, и пошевелила губами. Челюсти ее стягивала повязка, и слова выходили неразборчиво – однако Ник разобрал все, улавливая ее шепот не только ушами, но и всем своим существом.

– Кто вы? – Она недоуменно свела брови над холодными зелеными глазами.

«Так она ничего не помнит!» Острое разочарование пронзило его – но он отогнал это неуместное чувство.

– Я Ник, – дрогнувшим голосом ответил он.

Она уронила руку. В глазах не отразилось ни проблеска узнавания.

– Ник? – с явным усилием повторила она. – Вы... брат Алекса?

«Ага, это она помнит!»

– Брат-изгой, – усмехнулся Ник. – Позор семьи. Марла не ответила.

– Алекс скорее удавится, чем по доброй воле назовет меня братом, – продолжал Ник. Ничего не отразилось на ее распухшем, иссиня-черном лице.

– Я пошутил, – неуклюже объяснил Ник.

– Дурная шутка, – едва слышно пробормотала она, закрывая глаза. – Очень дурная.

– В следующий раз придумаю получше, – пообещал он. Она молчала.

– Марла!

«Черт, неужели снова отключилась? До сих пор она вовсе не приходила в себя: по крайней мере, так сказал по телефону Алекс, когда они договаривались встретиться в больнице. Не слишком хорошая мысль, как выяснилось».

Засунув руки в карманы куртки, Ник отправился на поиски медсестры. Ему вовсе не улыбалось, общаться один на один с женщиной, балансирующей на грани яви и забытья. Особенно если женщина эта – Марла Эмхерст Кейхилл.

Он бросил взгляд через плечо: Марла неподвижно лежала на кровати, и вид у нее был, мягко говоря, не ахти. Но она поправляется – значит, скоро все изменится.

Она снова станет красивой. В этом Ник не сомневался.

А впрочем, ему-то что?

Как там говорится: «Пуганая ворона и куста боится»? Что ж, пятнадцать лет назад его так напугали, что теперь он предпочитает держаться подальше от всех встречных кустов.

Глава 3

– Говорю тебе, она открыла глаза, посмотрела на меня и спросила, кто я такой, – говорил Ник, беспокойно расхаживая по гостиной старинного особняка, где прошли его детство и юность. – Я как раз все объяснял медсестре, когда появился Алекс. Я ввел в курс дела и его, а потом ушел. Подумал, что лучше оставить его с женой наедине. Им есть о чем поговорить.

– Что ж, поблагодарим бога, что она наконец очнулась, – отозвалась из своего любимого кресла с высокой спинкой Юджиния. – Ты не представляешь, Ник, как я измучилась! Это был кошмар, настоящий кошмар!

– И он еще не кончен.

– Знаю, знаю.

Она покачала головой; ни одна тщательно уложенная прядь не шелохнулась.

Где-то вдалеке зазвонил телефон. Юджиния не тронулась с места – только взглянула в сторону арки, отделяющей гостиную от просторного холла.

Родовым особняком Кейхиллов, гордо возвышающимся на Маунт-Сутро, в престижнейшей части Сан-Франциско, откуда открывался прекрасный вид разом на город и на залив, гордилось все семейство. Кроме Ника. Ник его ненавидел.

Телефон прозвонил еще раз и затих.

– Кармен взяла трубку, – объяснила Юджиния. – Должно быть, кто-то из полиции или репортеры. С самой катастрофы не оставляют нас в покое. В первые дни даже дежурили у наших ворот, пока их не отвлекла более интересная история. – Она подняла глаза к потолку. – Вот уж не думала, что буду радоваться политическому скандалу в офисе губернатора!

– Цена славы, – заметил Ник.

– М-да... – Она кашлянула и поправила жемчужное ожерелье.

В холле послышались быстрые шаги; через мгновение в гостиную вошла стройная женщина с блестящими черными волосами и миндалевидными глазами, в накрахмаленной белой блузке с закатанными рукавами и узкой черной юбке. Она приветливо улыбнулась Нику и протянула его матери радиотелефон.

– Звонит мистер Кейхилл из больницы.