Я не толстая - Мэг Кэбот (2008)

Мне не терпится увидеть деревца в цвету, пожалуй, это единственное, чего я сейчас жду с нетерпением, ведь о том, что думает обо мне Купер, я уже узнала. Наконец. Хотя он не знает, что я знаю. Наверное, он даже не догадывается, что я помню тот разговор. Это случилось, когда он влетел на террасу пентхауса – через несколько секунд после того, как миссис Эллингтон оглушила Рейчел ударом бутылки по голове, и та рухнула без сознания. Он прослушал сообщение, которое я оставила на автоответчике его мобильного, примчался вместе с детективом Канаваном в Фишер-холл и узнал от Пита, что Рейчел жива и что мы с ней, по всей вероятности, поднялись по какому-то делу к миссис Эллингтон – он видел, как мы шли к лифту, а потом заметил нас на экране монитора. К сожалению, качество изображения на мониторе неважное (над исправлением этого недостатка мы как раз сейчас работаем), поэтому Пит не разглядел, что Рейчел прижимала к моему горлу электрошокер.

Пока детектив Канаван разбирался с пошатывающейся миссис Эллингтон и лежащей без сознания Рейчел, Купер опустился передо мной на колени и спросил, как я себя чувствую.

Помню, я тогда заморгала, удивляясь, не галлюцинации ли у меня. Я была совершенно уверена, что умираю. Наверное, именно поэтому я все повторяла и повторяла – насколько помню – «Пообещай, что позаботишься о Люси, когда меня не станет. Когда я умру, позаботься, пожалуйста, о Люси».

Купер снял кожаную куртку – ту самую, которую я перепачкала кровью – и накрыл меня. Куртка еще хранила тепло его тела, это я хорошо помню. И пахла Купером.

– Конечно, позабочусь, – сказал Купер, – но ты не умроешь. Хизер, я знаю, тебе больно, но «скорая» уже едет. Обещаю, все будет хорошо.

– Нет, – ответила я, поскольку была уверена, что умираю. Позже врачи объяснили, что у меня был шок – от боли, холода и всего прочего. Но в тот момент я этого не знала.

– Я умру в двадцать восемь лет, – сказала я, думая, что обращаюсь к галлюцинации Купера. – Звезда одного хита, вот кто я такая. Проследи, чтобы на моем надгробном камне написали «Здесь лежит звезда одного хита».

– Хизер! – Купер улыбался, я точно это видела. – Ты не умрешь. И ты не звезда одного хита.

– Ну да, – сказала я и расхохоталась. А потом заплакала и никак не могла остановиться.

Оказалось, это довольно распространенный симптом шока. Но тогда я и этого не знала.

– Рейчел права! – сказала я с горечью. – У меня все было, а я все испортила, все упустила. Я – самая большая неудачница на свете.

Тогда Купер посадил меня, обнял и очень твердо сказал:

– Хизер, ты не неудачница. Ты самая храбрая. Любой другой на твоем месте, доведись ему столько пережить – я имею в виду твою мать, моего брата, крах карьеры и прочее, – давно бы сломался. Но ты устояла и продолжила путь. Ты начала все сначала. Меня всегда восхищало, что ты идешь вперед, несмотря ни на что.

Мне стыдно в этом признаться, но тогда я уточнила:

– Как розовый кролик с барабаном?

Надеюсь, я сказала это только потому, что была в шоке. Купер мне подыграл:

– Точно, как маленький розовый кролик с барабаном. Хизер, ты не неудачница. Ты хорошая девочка, и все у тебя будет прекрасно.

В моем затуманенном шоком мозгу эта фраза вызвала не очень приятные ассоциации. Я сказала:

– Но… хорошие девочки всегда приходят к финишу последними.

– А мне нравятся хорошие девочки, – сказал Купер.

И тут он меня поцеловал. Всего один раз. И только в лоб. Он поцеловал меня, как старший брат моего бывшего парня, после того, как на меня напала маньячка, он думал, что я все равно все забуду.

Но я помню.

Он считает, что я храбрая.

И я ему нравлюсь. Потому что, как выяснилось, ему нравятся хорошие девушки.

Да, я понимаю, это не так уж много, но мне этого достаточно. Пока.