Я не толстая - Мэг Кэбот (2008)

У Рейчел и без того достаточно поводов для волнений. Кроме того (этого я Саре не сказала), если окажется, что моя теория неверна, это может плохо отразиться на моем испытательном сроке. Сами понимаете, заподозрить сына президента колледжа в двух убийствах…

– Это хорошо, – сказала Сара. – И не рассказывай. Наверное, тебе это не приходило в голову, но вполне вероятно, что твоя идея об убийствах – это проявление глубоко скрытой неуверенности в себе, возникшей из-за того, что тебя предала и бросила родная мать.

Я оторопело заморгала.

– Что-о?

Сара поправила очки.

– Сама посуди, мать украла у тебя все деньги и сбежала из страны с твоим менеджером. Наверное, это было самой тяжелой эмоциональной травмой в твоей жизни. Ты же потеряла все: сбережения, людей, которых считала своей главной опорой. А еще раньше ты практически лишилась отца, потому что он получил большой срок за махинации с чеками. Но когда кто-то об этом упоминает, ты просто отмахиваешься, как будто это какая-то мелочь.

– Нет.

Я не отмахивалась. По крайней мере, мне самой казалось, что я не отмахиваюсь.

– Да-да, – настаивала Сара. – Ты даже не отказываешься говорить с матерью! Однажды я сама слышала, как ты говорила с ней по телефону. Вы мило болтали о том, что подарить папочке на день рождения. Папочке, который сидит в тюрьме. Ты обсуждала это с женщиной, которая сбежала в Аргентину, украв твои деньги!

– Ну и что, – возразила я, немного даже с вызовом. – Она же все равно моя мать.

Мне всегда трудно объяснять свои отношения с мамой. Когда мои дела пошли плохо, то есть когда я сообщила «Картрайт рекордс», что согласна петь только свои собственные песни, и отец Джордана меня просто вышвырнул (правда, продажи моих дисков все равно уже не росли бешеными темпами), мама сама о себе позаботилась. Но что поделать, такая уж она есть. Поначалу я, конечно, на нее очень разозлилась.

Но злиться на мою мать – это примерно то же самое, что злиться на дождь за то, что он пошел. Она над собой не властна – как облака на небе.

Но если бы это услышала Сара, она бы заявила, что я прячусь от реальности или еще что-нибудь похуже.

– Как ты думаешь, не перенесла ли ты свое возмущение поведением матери на Криса Эллингтона, который ни в чем не виноват? – поинтересовалась Сара.

Мне уже порядком надоело повторять одно и то же.

– Извини меня, но цветочные горшки, знаешь ли, не падают с неба. Во всяком случае, сами по себе.

– А еще, возможно, тебе так сильно не хватает внимания, которым тебя раньше одаривали поклонники, что ты подсознательно хватаешься за любой повод привлечь к себе внимание. Например, ты совершенно на пустом месте придумала страшную загадку, которую якобы должна разрешить.

Мне вдруг вспомнилось, что сказал Купер, когда мы стояли возле служебного лифта. В его словах прослеживалось что-то похожее… Что мне не хватает куража, который я испытывала, когда выступала в торговых центрах. Но пытаться выяснить, кто убивает людей в здании, где ты работаешь, – это совсем не то, что петь песни перед людьми, которые пришли прошвырнуться по магазинам и которым по большому счету вовсе не до тебя.

А что, разве я не права?

– Может быть. Не знаю, – сказала я в ответ на все Сарины обвинения.

А про себя подумала: Саре повезло, что она познакомилась в Израиле с тем парнем и лишилась невинности. А то стала бы сейчас как раз такой девушкой, за которыми охотится Крис. Вот только у нее есть противная привычка подвергать всех психоанализу. Это здорово действует на нервы.

Я сто лет не была на торжественных приемах, поэтому мне нужно было очень много чего сделать, когда я наконец вернулась домой. Во-первых, нужно было сгонять к Пэтти за платьем. Слава богу, оно на меня налезло, но впритык.