Сверху и снизу - Лаура Риз (2001)

— Но если я потеряю над собой контроль, то не смогу рационально мыслить. Возможные последствия до меня просто не дойдут.

Внезапно я почувствовала себя словно в клетке, и машина как будто стала меньше.

— Если я погибну — вам тоже конец. Полиция узнает, что вы к этому причастны, и на сей раз они вас возьмут.

В этом для меня заключается некоторое удовлетворение — наконец-то он заплатит за то, что сделал с моей сестрой. М. с минуту молчит, затем медленно, как недовольный ребенком отец, качает головой:

— Вы очень безрассудны, Нора. Фрэнни вы так не вернете, а себя погубите.

Меня снова охватывает неприятное чувство оторванности от всего мира.

— Некоторые вещи достойны того, чтобы за них умереть. — Я чувствую, однако, что мои слова звучат не очень убедительно.

— Хочу предложить вам тест, — не отрывая глаз от дороги, говорит М.

— Согласна. — Слава Богу, мой голос не дрожит, но отчего-то становится страшно.

— Если бы я решил кого-нибудь убить, — М. бросает на меня многозначительный взгляд, — например, вас, я бы все очень тщательно спланировал, чтобы мне можно было насладиться столь неординарным поступком. Если же не владеть ситуацией, это просто неинтересно. Итак, пожалуй, для начала я бы вас связал по рукам и ногам, потом спеленал как мумию. Знаете, что это такое, Нора? Здесь существует много способов, но принцип один — погрузить человека в неподвижность, лишив его всякой связи с внешним миром. Вы становитесь совершенно беспомощны, не в состоянии двигаться, не в состоянии сопротивляться, не в состоянии даже позвать на помощь. Мне бы доставило удовольствие видеть вас такой. Но я ведь должен пойти дальше, не так ли, раз речь идет об убийстве? К тому же мне следует позаботиться, чтобы меня не поймали. Я бы подготовил деревянный ящик размером с гроб и поместил вас туда, а потом заколотил бы крышку и закопал гроб, возможно, у себя во дворе. Вы слышали бы, как стучат комья земли, падающие на крышку, но ничего не могли сделать — только слушать и сходить с ума.

Я смотрю на М. и чувствую, как все мое тело холодеет. Он улыбается той фальшивой полуулыбкой, которую я уже начинаю ненавидеть.

— Однако все это чисто гипотетически и произошло бы только в том случае, если бы я действительно был убийцей.

Я снова чувствую свою незащищенность, мне не следовало оставаться наедине с М. Выглядываю в окно и вижу, что мы уже в Сьерре. Вокруг молчаливо стоят заснеженные горы, дорога покрыта толстым слоем грязного снега. Я включаю обогреватель. На склоне растут высокие ели и кедры, тающий снег усыпан острыми иголками. Шоссе, вьющееся вокруг горы, изобилует резкими поворотами и подъемами; поэтому М. ведет машину очень осторожно. Снаружи температура плюсовая, и дождь, словно щитом, отделяет нас с ним от остального мира.

— То, что вы держите в чулане, вы тоже использовали, когда встречались с Фрэнни?

Он отвечает не сразу.

— Мне нравятся отношения, включающие некоторую долю садомазохизма, и обычно я выбираю женщин, которые также это любят. Фрэнни была другой, ей хотелось чего-нибудь более традиционного. Однако она была влюблена в меня больше, чем какая-либо другая женщина, и поэтому позволяла делать с собой практически все, что мне приходило в голову. Я требовал, чтобы она доказывала свою любовь ко мне снова и снова. Ее уступчивость, ее нежелание сказать мне «нет» только усиливали мои притязания. Я ждал от нее гораздо большего, чем от любой другой женщины. Ее натура прямо-таки требовала жестокого обращения. Она не отказывала мне ни в чем, поэтому испробовала на себе все, что было в ящике, и кое-что еще.

На миг я лишаюсь дара речи; затем, сделав глубокий вдох, говорю:

— Мне хочется знать больше. Расскажите подробней, что именно вы делали с Фрэнни?

Искоса взглянув на меня, М. отворачивается.

— Сегодня мы уже достаточно поговорили о ней.