Любопытная - Пеладан Жозефен (1885)

В пятнадцать лет принцесса узнала о существовании великого множества полезных развлечений и записалась одновременно на все курсы для барышень – в Коллеж де Франс, Сорбонну, Школу Лувра и Высшие женские курсы. Она возвращалась домой поздно вечером и, измученная и без единой мысли в голове, за ужином передразнивала своих учителей, копируя деланное добродушие мсье Ренана31, взгляд мсье Каро32, манеру пышнотелого Шарля Блана33, начинающего лекцию со слов: «Ах! уважаемые дамы, что за чудный художник Пинтуриккио34!» и властный тон Ледрена35. Терминологическая путаница, смешение сюжетов и категорий, клинописи и химических соединений, толкований древних текстов и ксилографий, хартий и цилиндров, чистого разума и гравюр по дереву, Столетней войны36 и вивисекции, Мальтуса37 и Батибуса и, наконец, непередаваемые бредни некой мадемуазель Пекюше38 заставляли княгиню смеяться до слез и являли ее взору падение с пьедестала знаний.

На смену науке пришел театр – Поль посещала все утренние спектакли39. Княгиня даже позволила ей смотреть вечерние представления в сопровождении гувернантки Петровны, которая боготворила молодую госпожу и без колебаний пригласила бы в ложу бенуара юного Линдора40.

Из театра принцесса направилась в церковь – увлеченная мистикой, но более всего – благотворительностью, она за четыре месяца раздала одиннадцать тысяч франков милостыни. «Мадемуазель Сен-Венсан41, сказала на это тетка, пожалейте бедную княгиню, которая до сих пор не привела в порядок опекунские счета».

В семнадцать Поль стала выходить в свет, выезжая на балы и приемы со страстью, свойственной ей во всем. Однажды в салоне герцога Керси ей представилась возможность доказать аристократизм своей души.

Окруженная докучливыми поклонниками, она вдруг заметила неловко державшегося поодаль мужчину. Его костюм был дурно скроен, виски – тронуты сединой. Заметив ее взгляд, компания щеголей изрешетила чужака колкостями дурного тона. Осознав, что над ним насмехаются, унылого вида мсье испуганно взглянул на Поль, улыбавшуюся грубым шуткам. Увидев выражение лица осмеянного, принцесса направилась прямо к нему и громко произнесла: «Есть лишь один достойный человек, способный спровоцировать насмешки стольких глупцов. Окажите же мне честь!»

Этим патетическим персонажем был бессмертный автор «Истории форм и идей»42. Взяв философа под руку, Поль повела его к гостям, представила всем присутствующим и привлекла к нему всеобщее внимание. Используя все существующие приемы изысканной благосклонности, она принялась его угощать, расспрашивать о его трудах и, наконец, проявила любопытство: «Уважаемый философ наверняка пришел сюда не ради развлечения?». Нет, он надеялся встретиться с министром просвещения и ходатайствовать о скромной должности библиотекаря. С поистине королевской отвагой Поль направилась к герцогу, которого без объяснений увлекла в кабинет, велела тотчас же распорядиться о назначении и вручила бумагу изумленному философу, свободной рукой протягивая ему цветок, мгновение назад украшавший ее волосы. В глазах ученого заблестели слезы: «Принцесса, я обязан вам лучшей минутой своей жизни – красота и доброта соединились воедино, отдав дань науке в моем скромном обличье. Этот вечер я провел в обществе платоновской Диотимы. Мужчина, которого вы полюбите, непременно будет философом и объяснит вам значение этого комплимента».

Поль вспомнила об этом предсказании, когда Небо́ назвал ее наследницей мегарийки Диотимы: «Мужчина, которого вы полюбите, непременно будет философом и объяснит вам…» Разумеется, она его не любит и никогда не будет любить, но он все же объяснил ей значение таинственного комплимента.