Кому она рассказала? - Нора Робертс

— Английская адвокатская фирма с представительством в Нью-Йорке, и это тоже удобно. Байсон тоже с ними связан, потому что он был бухгалтером у Лурдес Кавендиш Макдермотт…

— Похоже на оперную певицу.

— …светской дамы и вдовы Майлза Макдермотта, очень богатого плейбоя. Есть и другие не столь явные связи. Рэндалу Слоуну дали алиби Саша Зинхоф и Лола Уорфилд. У Зинхоф есть сестра, живущая в Праге. Вместе с двумя партнерами она владеет и управляет пятизвездочным отелем, а их бухгалтерией занимается…

— …фирма Слоуна, Майерса и Крауса, — подхватила Пибоди. — Я работала над файлами Копперфильд, но там не было фамилии Зинхоф. Я бы не пропустила.

— У сестры другая фамилия. Анна Керлинко. А дела партнерской группы вела Копперфильд. И кстати, этот счет она тоже получила в течение последнего года.

— Либо это совпадение, либо обширные связи.

— Я предпочитаю связи. Выдели данные по этим компаниям и особо — по персоналу, работающему в Нью-Йорке. Мне надо по-быстрому проконсультироваться с Мирой.

Выйдя в коридор, Ева остановилась перед торговым автоматом и грозно нахмурилась. Она находилась в перманентном состоянии холодной войны с автоматами. Но ей нужна была банка пепси! И ей не просто хотелось пить. Если она возьмет банку с собой к Мире доктор не станет приставать к ней со своим вечным цветочным чаем.

Ева побренчала монетками в карманах. Нет, она не будет просто так, за здорово живешь, вводить в автомат свой код. Это означало бы не просто искать, а прямо-таки нарываться на неприятности.

Она отсчитала нужный набор монет и уже собиралась, рискуя пережить досаду или разочарование, всунуть их в прорезь автомата, когда в коридор вошли двое полицейских в униформе, конвоирующих тощего парня в наручниках.

Тощий парень верещал без передышки, как попугай, накачанный «Зевсом». Что-то насчет домогательств, конституционных прав и кого-то по имени Ширли.

— Эй ты! — Ева протянула монеты, а свободной рукой погрозила парню. — Закрой хлебало!

Он был до того накачан наркотиками, что глаза у него бешено вращались в орбитах, но тон ее голоса пробился сквозь дурман и дошел до него. Он перешел на скулеж.

— Вот, держи, — обратилась Ева к полицейскому. — Купи мне пепси.

— Есть, лейтенант.

Патрульный исполнил просьбу, не моргнув глазом, и Ева поняла, что о ее холодной войне известно всему департаменту.

— Что он сделал? — спросила она, кивнув на хнычущего попугая.

— Столкнул женщину с лестницы у себя в доме. Она пролетела два марша и больше не встала.

— Поскользнулась. Она поскользнулась. Меня там вообще не было. Я ее и знать-то не знал. Копы меня схватили и вытащили на улицу. Я в суд подам.

— Трое очевидцев, — сухо доложил патрульный, передавая ей банку пепси. — Сбежал с места преступления. Упал, слегка расшибся в ходе преследования.

— Кто ведет дело?

— Кармайкл.

Ева удовлетворенно кивнула.

— Спасибо.

Она ушла, направилась к одному из эскалаторов, ведущих в отдел Миры, а верещание обкуренного попугая возобновилось в полном объеме у нее за спиной.

Наверное, отдел Миры можно считать более пристойным, чем ее собственный, решила Ева. По крайней мере, здесь вряд ли встретишь накачанного дурью подозреваемого в убийстве, которого волокут на допрос. Здесь было тихо, господствовали спокойные, неяркие краски. И здесь было много закрытых дверей.

Дверь Миры была открыта, секретарша, охранявшая помещение по периметру, выглядела спокойной, и Ева решила, что ей не придется выворачиваться наизнанку, чтобы попасть на прием.

Мира заметила ее в открытую дверь.

— Ева! Заходите, заходите прямо сюда. Мне только нужно закончить кое-какую бумажную работу.

— Спасибо, что уделили мне время.

— К счастью, сегодня у меня есть немного свободного времени.