Клубника со сливками - Светлана Лубенец

Юрий с майкой в руках бросился к шкафу, на верхнюю полку которого они с Риммой запихнули коробку с фотографиями. Почему-то захотелось еще раз посмотреть на Никиту. Неужели он и впрямь его отец?

Конечно, все трое Егоровых здорово похожи: он, Никита и отец… то есть получается, что не отец, а дед… Ну нет! Он навсегда останется для него отцом! Мало ли какие еще отцы где шляются! Его вырастил Николай Витальевич, значит, он и отец… Хотя и дед может растить внука… В общем, не стоит долго все это мусолить…

Юрий еще раз посмотрел на фотографии. Николай Витальевич, конечно, самый видный из них: хорошего роста, жгуче-черноволосый. Никита уже чуть пониже и посветлей, а у Юрия волосы вообще неопределенного цвета. И все же в их родстве не возникает никаких сомнений. Они все Егоровы.

Опять вспомнилась мать. Потом представилась в таком же виде, как Лариса, то есть перед Никитой с задранным подолом в коридоре их шикарной квартиры на Садовой улице. Какая же все это гадость… Егоров бросил фотографии в коробку, коробку – на стол, на нее, с размаху, майку, которую держал в руках, подхватил сумку и вышел из квартиры. На лестничной площадке столкнулся нос к носу с седовласым мужчиной, в котором тотчас узнал Никиту. Он, если не считать сильно поседевших волос и двух глубоких складок, пролегших от носа ко рту, не слишком изменился.

– Юрка! – обрадовался Никита, ткнув его кулаком в грудь. – А я к тебе! Не узнал?

– Узнал, – угрюмо пробормотал Егоров и на всякий случай встал почти в боевую стойку.

– А я бы тебя ни за что не узнал, если бы ты не вышел из Анькиной квартиры. Усы и все такое…

Никита оглядел Юрия, заметил наконец сумку и спросил:

– А ты, собственно, куда?

Юрий хотел сказать «не твое дело», потом подумал, что грубить не стоит, лучше разговаривать нейтрально.

– По делам, – ответил он.

– Твои дела, Юрка, подождут, потому как наши с тобой общие дела поважнее будут!

– Мне плевать на эти дела.

– Ну-у-у, это ты зря-а-а… – протянул Никита, и Юрий подумал, что у них с Николаем Витальевичем здорово похожи голоса. – Может, все же поговорим?

Юрий в раздумье несколько раз качнулся с пяток на носки и обратно. Пожалуй, разговора с этим «отцом» все равно не избежать, поэтому чем раньше он состоится, тем лучше, тем более что идти ему со своей сумкой, в общем-то, некуда. Стоя сейчас на лестнице перед Анечкиной квартирой, он вдруг отчетливо это понял и полез в карман за ключами.

– Судя по тому, что собирался плевать на наши с тобой дела, ты уже в курсе моих претензий? – на всякий случай решил уточнить Никита.

Юрий молча кивнул и сел на диван. «Отец» опустился напротив на стул, который при этом жалобно скрипнул.

– Ну и что ты на этот счет думаешь?

– А не пошел бы ты… – начал Юрий и осекся, поняв, что нейтрально говорить с ним не сможет, потому что откуда-то из живота поднимается горячая неуемная злоба.

Никита расхохотался:

– Ну весь в меня, сыночек! Жаль, что столько лет не виделись! Чувствую, мы бы спелись! Но это, знаешь, все Евстолия! Выставила меня из дома отца! Старая кочерга! Сколько ее помню – все кочерга!

– Не смей так о матери!

Никита расхохотался еще громче и заливистей:

– Да какая она тебе мать!!

– Не понял! – с угрозой в голосе проговорил Юрий и медленно поднялся с дивана. Он специально поднимался медленно, чтобы несколько остыть и не врезать со всего размаха в это все еще красивое лицо.

– Ну ты даешь, сын! Неужели ты решил, что я мог бы спать с папашиной женой?!! С этой старой клячей! Представь, она и тогда уже была клячей! Мне кажется, она и родилась такой… – И Никита скорчил рожу, которая, как ни крути, была здорово похожа на физиономию Евстолии.

Юрий застыл напротив Никиты.

– Не понял, что ты сказал… – с трудом проговорил он.

– Что было, то и сказал! А тебе, значит, не все рассказали.

– Не понял…