Клубника со сливками - Светлана Лубенец

– Ничего не знаю! И вообще, дайте мне пройти! Я на работе!

– Ах вы на работе! Ничего не знаете! Отлично! – Игорь почувствовал, как его лицо тоже наливается краской, что ничего хорошего не сулило ни ему, ни тому, кто вызвал у него этот яростный прилив крови. – Я сейчас пройду к главврачу и предъявлю вашу подпись!

– А с чего вы взяли, что подпись моя?! – взвизгнула женщина, очень испугав бабулю в синих больничных бахилах и с мешочком мандаринов в руках. Мандарины вздрогнули вместе со старушкой и, прорвав ненадежную тару, посыпались на пол.

Игорь бросился их подбирать, потому что чувствовал: тетка с красным носом уже попалась. Она явно испугалась, что он пойдет предъявлять ее подпись, и теперь уже ни за что не отправится по своим неотложным служебным делам, пока он не соберет бабкины фрукты. Так оно и случилось. Женщина терпеливо ждала. Когда бабуля скрылась за дверью с надписью «Дородовое отделение», бравая работница роддома опять спросила, но уже гораздо тише:

– С чего вы взяли, что подпись моя?

– У меня хорошая память на лица, – ответил Игорь. – Даже если на моих справках не ваша фамилия, я докажу, что бумаги выдали именно вы. Я обращусь к женщине, которая делала мне ксерокс в вашем роддоме. Она подтвердит, что я копировал документы именно здесь. Она не могла меня не запомнить. Как раз на моих бумагах ее аппарат заклинило, и я помог ей его наладить. Она с меня даже денег не взяла за копии, ясно? А если вы и после этого будете делать круглые глаза и отнекиваться, здесь появятся и милиция с экспертизой, и прокуратура с постановлением! Это я вам обещаю!

У женщины нос покраснел уже до самого лба, и она, резко выдохнув, спросила:

– Ну и что вы от меня хотите?

– Вот это уже совсем другой разговор, – похвалил ее Игорь. – Ничего особенного я от вас не хочу. Всего лишь адрес людей, которые удочерили все ту же новорожденную.

– Повторяю, молодой человек, если вы еще до сих пор не поняли: мы таких справок не даем.

– Почему?

– Потому что не положено. Нельзя разглашать тайны усыновления и удочерения. Неужели это надо объяснять?

– Вы уже выдали парочку справок, которые давать не положено. Почему бы не дать третью? Конфиденциальность гарантирую.

– И чем же вы ее гарантируете?

Игорь подумал с минуту и слегка выдвинул из кармана достаточно тугой бумажник.

Женщина огляделась вокруг и отвела его к окну, загороженному огромной кадкой с разросшейся лапчатой пальмой. После этого она на всякий случай выглянула из-за пальмы, осмотрела коридор и прошипела:

– Но вы же понимаете, что такого рода информация стоит дорого?

– Сколько?

– В долларах?

– В рублях, милая. Я валюту с собой не ношу. Мне она как-то без надобности.

– Ну… хорошо… В общем, учитывая… все сложности… пять тысяч…

– А морда не треснет? – Игорь решил не стесняться в выражениях.

Женщина не обиделась.

– Но я же иду на нарушение закона, а это… карается… – сказала она.

– Хорошо, три.

– Три с половиной.

– Идет.

Женщина кивнула и повела его к тому самому кабинету у пожарного рукава. Она открыла его ключом, который вытащила из кармана. Значит, на двери и не было никакой надписи. Игорь удивился, что тогда это не отложилось в его памяти, хотя должно было вызвать подозрение. Все теперь казалось ему странным. В мозгу возникали вопрос за вопросом. Почему этот кабинет на отшибе? Вряд ли в нем происходит какой-нибудь осмотр женщин: абсолютно пустые стены, незастекленный шкаф с жалкой кучей пожелтевших не то карточек, не то брошюрок, скривившийся на сторону столетник на окне, светлый пластиковый стол и два стула… Откуда эта худосочная мышь Раиса знала, что надо идти именно к этой красноносой тетке, которая сидит в полупустом кабинете без всякой надписи? Почему в тот день тетка дала им документы без всяких проволочек и лишних уговоров?