Образ смерти - Нора Робертс (2009)

Когда он вернулся, все у нее внутри сжалось. Слезы подступили к горлу и выплеснулись из глаз. Ариэль заплакала.

– Приятный был перерыв, не правда ли? – проговорил он этим своим чудовищно любезным голосом. – Но нам нужно возвращаться к работе. Что ж, посмотрим, что тут у нас?

– Мистер Гейнс!

«Не кричи, – приказала себе Ариэль. – Не вздумай его умолять. Ему это нравится».

– Да, дорогая?

– Почему вы выбрали меня?

– У тебя миловидное личико и чудесные волосы. Хороший мышечный тонус в руках и ногах.

Он взял маленькую переносную горелку. Ей пришлось подавить стон, когда он включил огонь. Горелка тихо зашипела, он прикрутил пламя до точечного огонька.

– И это все? Я хочу сказать, может, я что-то сделала?

– Сделала? – рассеянно переспросил он.

– Я что-нибудь сделала, чтобы вас расстроить, что-то такое, из-за чего вы рассердились на меня?

– Вовсе нет. – Он повернулся с доброй улыбкой, держа в руке шипящую пламенем горелку.

– Дело в том, мистер Гейнс, что я знаю, вы сделаете мне больно. Я не могу вас остановить. Но не могли бы вы объяснить мне, почему вы это делаете? Я просто хочу понять, за что вы хотите причинить мне боль.

– Надо же, как интересно! – Он окинул ее изучающим взглядом, склонив голову набок. – Она спрашивает, Она всегда спрашивает, почему. Но Она выкрикивает свой вопрос. Она никогда не спрашивает вежливо.

– Она всего лишь хочет понять.

– Ну что ж… Что ж… – Он отключил горелку, и Ариэль испустила вздох облегчения – громадный, как геологический сдвиг. – Это что-то новенькое. Я люблю новизну. Она была прекрасна, понимаешь?

– Она была прекрасна?

Ариэль облизнула пересохшие губы. А он тем временем подтянул к себе табурет и сел, чтобы их глаза оказались на одном уровне. «Как может такое чудовище выглядеть таким обыкновенным? – удивилась Ариэль. – Такой жестокий, как он может казаться таким вежливым и милым?»

– Ты очень хорошенькая, но Она… Она была изумительна. А когда Она пела, Она была просто божественна.

– А что… что она пела?

– У Нее было сопрано. Многослойный голос.

– Я… я не понимаю, что это значит.

– Ее голос звучал божественно. Эти чистые высокие ноты… они как будто сами собой изливались из Ее горла. Великолепная колоратура, нежность лирического сопрано в сочетании с мощью и глубиной драматического. Ее диапазон… – Слезы навернулись ему на глаза, он прижал пальцы к губам и поцеловал кончики. – Я мог бы слушать Ее часами… Да что я говорю, я и слушал Ее часами! Она аккомпанировала себе на рояле, когда пела дома. Она пыталась меня учить, но… – Он с грустью улыбнулся и беспомощно вскинул обе руки. – У меня нет способностей к музыке, есть только огромная любовь к Ней.

«Пока он говорит, он не причиняет мне боль, – подумала Ариэль. – Надо заставить его говорить».

– Это опера? Я ничего не знаю об опере.

– Ты думаешь, что это нудное, скучное, старомодное зрелище?

– Я думаю, что опера прекрасна, – осторожно возразила Ариэль. – Просто я никогда раньше не слушала ее внимательно. Она пела в опере? – «Вопросы, – сказала себе Ариэль, – надо задавать ему вопросы, надо тянуть время. Пусть отвечает». – И у нее… у нее было сопрано? Вы говорите, у нее был многослойный голос. То есть не только сопрано? Какой-то еще? Вы говорите, у нее был большой диапазон?

– Да-да, совершенно верно. Просто невероятный диапазон. У меня сохранилось множество Ее записей. Я не проигрываю их здесь. – Он окинул взглядом комнату. – Это было бы некорректно.

– Мне очень хотелось бы услышать ее пение. Хотелось бы услышать ее многослойный голос.

– Тебе хотелось бы? – В его взгляде блеснуло лукавство. – А ты хитрая. Она тоже была хитрая.

Он встал и снова взялся за свою горелку.