Порочная невинность - Нора Робертс (2001)

– Мне почудилось, будто я слышу женский крик. Я спала, и он меня разбудил. И напугал. А потом я вспомнила про здешних сов – про тех, которых называют «скрипучками»… – Кэролайн закрыла глаза, охваченная чувством вины. – И я опять заснула! Ведь это могла быть она, она звала на помощь… А Я просто-напросто заснула!

– Но это действительно могла быть сова. А если это был крик жертвы, мисс Уэверли, то вы все равно не успели бы помочь. Не можете мне сказать, в котором часу вас разбудил этот крик?

– Нет, извините, не могу. Понятия не имею. Я не взглянула на часы.

– А вы часто прогуливаетесь в тех местах?

– Ходила пару раз. Мой дедушка брал меня на пруд порыбачить, когда я приезжала сюда в детстве.

– Я сам ловил там хороших, увесистых сомиков, – доверительно сказал Берк. – Вы курите?

– Нет… – Кэролайн вспомнила о хороших манерах и оглянулась в поисках пепельницы. – Пожалуйста, прошу.

Берк достал из пачки сигарету, но думал при этом об окурке, найденном около поваленного дерева. Эдда Лу тоже не курила…

– А вы никого здесь не встречали? Может, кто-нибудь прогуливался поблизости? Никто вас не навещал за это время?

– Я уже сказала, что приехала недавно. Но в первый же день я наткнулась здесь на одного человека. Он сказал, что моя бабушка позволяла ему сюда приходить и смотреть на воду.

Берк старался сохранить свой невозмутимый вид, но сердце у него ушло в пятки.

– А вы знаете, кто это был?

– Его фамилия Лонгстрит. Такер Лонгстрит.

Такер снова лежал в гамаке, прижав охлажденную банку пива к подбитому глазу, и дулся на весь мир. В теле не было прежнего ощущения, будто по нему пронесся табун лошадей, но теперь казалось, что его протащили несколько миль по земле. Он горько сожалел, что вышел тогда навстречу Остину. Гораздо лучше было бы сразу слинять в Гринвилл или даже в Виксберг на два-три дня. Почему, черт побери, он решил, что гордость и честность стоят дороже, чем подбитый глаз?!

А хуже всего было сознавать, что Эдда Лу где-то там затаилась и радуется, какую кашу ей удалось заварить. Чем больше он обо всем этом думал, тем больше убеждался, что Остин затеял драку без всяких на то оснований. Эдда Лу ни за что не стала бы делать аборт. И не то чтобы из моральных, соображений или внезапно вспыхнувших материнских чувств. Просто удержать его она могла только своей беременностью.

«Удержать? – подумал Такер, чувствуя себя очень несчастным. – Да, ведь это теперь продлится всю оставшуюся жизнь…»

Ничто так не держит, как семейные узы. А его кровь смешается с кровью Эдды Лу в ребенке, которого она сейчас носит. Все хорошее и дурное, что было в их отношениях, снова воспрянет к жизни. И один бог, или судьба, или просто стечение времени и обстоятельств зачатия определит, какие черты возобладают в этом ребенке…

Такер сделал большой глоток и снова надолго приложил к глазу банку. Но зачем думать о том, что произойдет только через несколько месяцев? Лучше побеспокоиться о Его Величестве Настоящем.

Ему больно, и, если бы вся эта ситуация не была такой чертовски дурацкой, он бы вызвал дока Шейса.

Чтобы немного утешиться, Такер позволил своим мыслям обратиться к более приятной проблеме.

Кэролайн Уэверли! Она такая хорошенькая, изящная и надменная. Из тех женщин, которые охлаждают и тем самым возбуждают еще большее желание отведать. Как мороженое. Такер ухмыльнулся, вспомнив, каким высокомерным взглядом она удостоила его в лавке Ларссона. Словно королева, которая смотрит на крестьянина. Но, бог свидетель, от этого ему только больше захотелось попробовать ее на вкус!

Нельзя сказать, что у него имелись насчет Кэролайн какие-то определенные планы. Он вообще был склонен некоторое время держаться от женщин подальше. И это не только потому, что все тело болит. Просто он слегка разуверился в своем постоянном везенье…