Дорога надежды - Анна Голон, Серж Голон

Словом, с толикой имбиря или мускатного ореха — типично новоанглийское блюдо, усовершенствованное вдохновенным гением французской гастрономии.

Разгорались споры на двух языках, французском и английском, имевшие целью определить с той же страстностью, с какой устанавливались границы, достоинства национальной кухни.

В первые дни казалось, что Новая Англия осталась в их памяти только в своем самом привлекательном виде: разнообразии блюд, уютных гостиных, обставленных красивой мебелью, богатой торговлей, завалившей ее лучшими мировыми товарами благодаря ловкому обходу торгового законодательства.

Освободившись от теократического гнета Новой Англии, шокирующие иностранцы, каковыми они ей представлялись, вспоминали лишь о прелестных маленьких радостях этой страны, осуждение которых вызвало бы у ее жителей гневное возмущение.

Разве не удовольствие, например, бросив якорь и спустив паруса, высадиться вечером всем пассажирам на пляже какого-нибудь острова для пикника-вечеринки.

В старую бочку, врытую в песок, набрасывались раскаленные камни, затем слой влажных водорослей, служивших ложем для съедобных морских моллюсков, затем новый слой водорослей, раковин, омаров, маисовых колосьев и картофеля.

Сверху бочка накрывалась старой парусиной и засыпалась песком, и вей это оставлялось тушиться на пару в течение двух часов.

Зарядив таким образом три бочки, пассажиры и команды разных кораблей постепенно объединялись в одну большую компанию. На первом же пикнике Северина отправилась на поиски французских протестантов, адептов Жана Вальдо, именуемых вальдистами, пассажиров «Сердца Марии». Она возвратилась в сопровождении Натанаэля де Рамбурга и его друзей. В ожидании ужина все наносили друг другу визиты, а умевшие играть на музыкальных инструментах пользовались особым почетом.

После угощения, во время которого кушанье, обильно сдобренное растопленным сливочным маслом, поглощалось прямо рукатии, было много песен и танцев.

Никто не хотел возвращаться на корабли, мечтая заночевать прямо на берегу под небесным сводом, озаряемым зеленым прозрачным светом невидимой луны.

Анжелика рассказала Рут и Номи, как на одном из таких островов некая квакерша одолжила ей свое пальто.

В тот год племя абенаков опустошило побережье, и острова, на которых они устраивали пикник, были полны беженцев…

Затем был восстановлен мир. Сожженные деревни заново отстроены. Ночью с побережья открывалась картина пляшущих пылинок розового цвета, дрожащих за окнами, затянутыми промасленным пергаментом или шкурой худой лани. Контуры многочисленных портов и бухт обозначились огнями железных жаровен с раскаленным древесным углем, выставленных на оконечностях высоких мысов и небольших островках,представляющих опасность для кораблей.

Эли Кемптон, разносчик из Коннектикута, тоже принимал участие в путешествии.

Во-первых, потому, что Салем не был городом, способным по достоинству оценить его самого, не говоря уже о его медведе. Мистер Виллоугби навлек на него неприятности, когда старейшины из вечно юных стариков, имеющих память лишь на то, что может испортить жизнь их ближнему, вдруг вспомнили, что Виллоугби — имя весьма достойного, всеми почитаемого пастора эпохи первых колонистов, и возмутились, что этим именем назвали медведя, хотя бы и умнейшего из своих сородичей.

Во-вторых, Кемптон получил на севере многочисленные заказы на модельную обувь и не только в Голдсборо и в различных поселениях Акадии, но и в самой столице Новой Франции Квебеке, в Канаде, где дамы с нетерпением ждали его возвращения. Не имея возможности, будучи англичанином и еретиком, объявиться там без покровительства графа де Пейрака, как в первый свой приезд, ему пришлось подыскать нужных людей, чтобы переправить товары по назначению — частью через лес, частью по реке Святого Лаврентия.