Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова (2005)

Не обращая внимания на репортеров, Игорь подошел к Татьяне и почтительно поцеловал ей руку. Одна из «годзилл», повинуясь его знаку, подтащила поближе огромную корзину с цветами.

— Тебе не вручаю, — улыбнулся Чернышевский. И, обратившись к журналистам, заявил: — Вот наконец-то госпожа Зглиницкая решила выставиться и в Киеве. Я давно говорил, что восхищение всей Европы — дело нешуточное, но и родину нужно чем-то побаловать. Я рад, очень рад, что могу видеть эти картины не только в галереях Лондона, Парижа, Гамбурга и Берна, но и еще в одной европейской столице.

Он поднял бокал шампанского.

— За нашу гордость и нашу красоту! — отвесил поклон в сторону Тото.

Защелкали фотокамеры, ловя сенсационный момент. Какая-то из журналисток бормотала в мобильник: «Немедленно мне по этой Зглиницкой найди ссылки. Скорее всего в английской прессе. Чтобы к моему приезду лежало на столе. Ну все, пока, я побежала, тут такое делается!»

Павел подошел к Чернышевскому, потряс руку:

— Ну, как впечатление?

— Я в восхищении. — И повернулся к Тото. — А вот этот буклетик, королева, ты мне непременно подпишешь.

Ошалевший Рыклев обратился к Александру:

— Ну, ты, брат, даешь — кто забредет… Представь нас немедленно. Что ж ты скрывал, что ты знаешь Чернышевского. Это железо нужно ковать, пока горячо.

— Это, собственно, уже не столько мои, сколько Татьянины знакомые, — бледнея и краснея, проклиная все на свете, признался Говоров. — А я знаю их так, шапочно.

И хотя Татьяна отчаянно махала ему, призывая подойти и познакомиться, он сделал вид, что не замечает ее жестов, — не мог же он признаться, что это она, та, которую он всем приятелям расписывал как просто Татьяну, просто свою женщину, может составить этим самым приятелям протекцию, о которой он и мечтать не смеет. Когда Чернышевский проходил мимо него, он поздоровался (а что ему еще оставалось делать?), но Игорь окинул его неузнающим взглядом и едва кивнул.

* * *

Колганов собирался на выставку не менее тщательно, чем Владислав Витольдович. Галстуки прикладывал один за другим и пришел к выводу, что нет ни одного приличного — все старье, даже купленный в начале года самый шикарный в его коллекции галстук от Армани. Ему казалось, они недостойны события.

Сергей еще не формулировал мысленно, что собирается на праздник к любимой женщине, но чувство радостного, детского предвкушения, какое случается обычно в ночь накануне Нового года, переполняло его. И Жанна этой чистой радости помешать практически не могла. Хотя и не имела к ней уже никакого отношения. Колганов смотрел на любовницу с непониманием: что она делает в его квартире, зачем она тут? Куда он смотрел, заводя с ней роман? И почему не послушал тетку, умолявшую не перевозить Жанну к себе, а снять небольшую квартирку, коли уж так приспичило? Но все эти мысли шли вторым планом, фоном.

Жанна тоже собиралась, но при этом понимала, что собирается на собственные поминки. Алина ей вчера все расписала как по нотам.

— Почему, — возмутилась она наконец, — я должна тащиться на какую-то занюханную выставку? Там что, призы раздают самым активным посетителям? Кто сейчас вообще ходит на выставки?

— Потому что, — не вытерпел Сергей, — понаехало таких, как ты, и на выставки не ходят. И в театры ходят редко. И в кино ходят жрать попкорн! Кроме танцулек, в жизни существует кое-что еще…

— Что?! Что существует?! — окрысилась Жанна. — Перезрелая тетка с вот такими титьками? — И она описала руками размеры груди.

Сергей не без удовольствия представил упомянутый бюст:

— Кстати, грудь женщине тоже не мешает. А твою, извини, птенчик, моя мама советовала мазать зеленкой — чтобы быстрее прошло.

— Повтори, что ты сказал? — тихо и яростно попросила девушка.