Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова (2005)

— Ты мне расскажешь, что он тебе сообщил, или я сюда приехал только для того, чтобы тебя покормить? — поинтересовался капитан.

— Вполне серьезная и весомая причина, — надулся Барчук. — А лепетал он вот что: дескать, в Мариинском парке чуть ли не во всякую погоду — что в жару, что в ненастье, что при полном благолепии — пишет жуткие картины маслом некий пожилой художник…

— Который и заколол Мурзика прямо на мольберте, колонковыми кисточками?

— Не перебивай дядю! И что, дескать, покойный, фамилии которого господин Кочубей, увы, не знает, но опознал личность по фотографии, часто обретался возле этого самого художника, делая вид, что интересуется его живописью. Но на самом деле, как признался покойный в приватной беседе многоуважаемому Петру Федоровичу, его интересовала некая Татьяна…

— Итак, она звалась Татьяна. А что, этот покойный настолько сдружился с Кочубеем, что сделал его поверенным своих сердечных тайн?

— Вот-вот-вот! — возликовал Барчук, уставя палец в потолок. — Вот за что я тебя люблю! Стал бы ты — взрослый и вменяемый мужик — делиться своими переживаниями с первым встречным?

— Да я бы и со вторым не стал, — признался Сахалтуев.

— Совершенно верно. А Петр Федорович все пытается протащить нехитрую мыслю: дескать близких отношений с покойным не имел, но многое о нем случайно узнал. Даже поведал трогательную историю о том, что психологи называют сие явление феноменом попутчика. То есть нам гораздо легче чужим людям открыть правду о себе, вот отчего в поездах зачастую ведутся такие откровенные беседы, которые с домашними в принципе состояться не могут.

— Оставь в покое феномен, — попросил капитан. — О нем я кое-что знаю.

— И я знаю, — покладисто согласился Варчук, — но господин Кочубей все равно упорно просвещал меня на этот счет. Знаешь, что мне кажется? Что уволили его из конторы именно потому, что воображения у него никакого. Нет фантазии, нет творческого огонька. Топорно работает, хотя — надо отдать ему должное — старательно, аккуратно и очень настырно. Просто бульдозер какой-то. Давит на мозги, аж в голове гудит.

— Мы остановились на Татьяне.

— Татьяна сия, — продолжил майор, — якобы приходится художнику какой-то дальней родственницей. Живут они где-то возле парка.

— И что из этого можно инкриминировать в качестве преступления против общества?

— Якобы долгое время не встречая случайного знакомого в парке — они, дескать, гуляли в определенное время по одинаковому почти маршруту, из-за чего, собственно, и свели в свое время шапочное знакомство, — Петр Федорович подкатился с вопросом к художнику: а где это наш Анатолий запропастился? Но художник, по словам Кочубея, сделал козью морду и знакомство с покойным не признал. То есть начисто якобы отрицал, что вообще его когда-то видел. А Петр Федорович утверждает, что гипотетические ухаживания Мурзика за родственницей Татьяной ни ей, ни художнику не нравились. Очень не нравились.

— Положим, верю. Мне бы тоже этот тип не понравился. Ни он сам, ни его настырные ухаживания. И что с того?

— А вот когда художник отказался от знакомства с покойным… то есть Кочубей тогда еще не знал, что он покойный, но когда узнал из телевизионной передачи, то сразу заподозрил неладное и позвонил нам.

— Раздался выстрел, жена упала. Штирлиц насторожился, — прокомментировал Юрка. — Интересно было бы узнать, а откуда наши московские коллеги накопали столько информации по Мурзику, а? Нема, нема — и танки едут.

— Правильно мыслишь. Я тоже подумал, что слишком много совпадений, навел справки — и…

— И?!

— Материалы раскопал бывший сокурсник Кочубея. Они несколько лет потом в одном отделе проработали бок о бок. Говорят, до сих пор поддерживают хорошие отношения.

— А ты времени зря не терял.

— Вообще-то все сходится, — сказал майор, тоскливо шелестя пустыми пакетами и обертками. — Если Мурзик замешан в грязных делах, то неудивительно, что публика так засуетилась.