Когда умирают боги - Кэндис Проктор (2009)

Глядя через окно в сад, где горели факелы и китайские фонарики, Георг ощутил прилив гордости. Для тех людей, кому не повезло сидеть за столом принца, в саду натянули огромный шатер, украшенный золочеными шнурами и цветами. Взгляд Георга упал на высокого темноволосого человека, пробиравшегося сквозь толпу. Принц перестал улыбаться.

Виконт Девлин был одет не просто, как подобало случаю, а роскошно — в вечерний камзол, бриджи до колен и туфли с серебряными пряжками. Но он все равно привлекал к себе внимание, и разговор затихал, когда он проходил мимо.

— Нам нужно поговорить, — сказал виконт, подходя к кузену Георга, Джарвису, который в эту минуту беседовал с графом де Лиллем.

— Боже милостивый, — рассмеялся Джарвис, — только не сейчас.

Девлин по-прежнему улыбался, но так прищурил свои жуткие желтые глаза, что у Георга по спине пробежали мурашки, и он потянулся за ароматической солью.

— Нет, сейчас, — сказал Девлин.

— Было бы гораздо удобнее, — говорил Джарвис, доставая из кармана эмалевую золотую табакерку и открывая ее щелчком, — если бы вы пришли к выводу, что леди Англесси погибла от руки ревнивого любовника. Вашу версию мы вряд ли можем придать огласке, не так ли?

Себастьян просто молча смотрел на него. Они находились в маленькой гостиной, в стороне от официальных покоев Карлтон-хауса. Но голоса и смех двух тысяч гостей принца, беготня прислуги, звон фарфора доносились и сюда.

Джарвис поднес к носу щепотку табака.

— Нам придется свалить вину на Вардана.

Себастьян коротко рассмеялся.

— Почему бы и нет? Это ведь сработало с Пьерпонтом. Что бы мы делали без французов?

Джарвис фыркнул.

— Кстати, вы случайно не узнали имен остальных заговорщиков?

— Нет. Но они существуют… не сомневайтесь.

— Да. — Джарвис отряхнул пальцы. — Однако я сомневаюсь, чтобы они в ближайшем будущем предприняли какой-нибудь шаг. После всего, что случилось. Особенно если мы переместим полки и оставим принца здесь, в Лондоне.

Себастьян знал, что принц не обрадуется такому изменению планов. Его королевское высочество уже нервничал, стремясь вернуться в Брайтон. Жители Брайтона не имели привычки издавать оскорбительные возгласы, когда он проезжал по улице, как это случалось в Лондоне.

— А что насчет ожерелья? — спросил Джарвис — Вам удалось узнать, как оно оказалось на леди Англесси?

Что-то в улыбке этого огромного человека подсказывало Себастьяну, что Джарвис знал: он знал, что мать Себастьяна до сих пор жива, хотя и не понимал, каким образом ожерелье попало на шею убитой женщины в Брайтоне.

Себастьян достал трискелион. От одного только его вида в душе виконта всколыхнулась волна гнева и боли, которую почему-то он уже не мог выносить. Он недолго подержал на ладони гладкий холодный камень, гадая, почему его мать передумала тогда во Франции? Почему все-таки решила подарить его Гиневре?

— Нет, — ответил Себастьян, тоже улыбаясь. — Но, надеюсь, вы проследите, чтобы оно вернулось к хозяйке.

Он швырнул ожерелье на стол, повернулся и вышел.

ГЛАВА 65

На церковном кладбище Святой Анны царил мир и покой, шелестели на ветру деревья, на могильных камнях, бледно освещенных лунным светом, подрагивали тени. Но возле того места, где, как знал Себастьян, похоронили Гиневру Англесси, поблескивал огонек.

Велев кучеру остановиться, Себастьян пробрался туда сквозь деревья. Огонек горел ровно, а потому не мог принадлежать осквернителям могил. Семьи, в которых происходили похороны, довольно часто нанимали сторожа, чтобы тот караулил ночью могилу любимого родственника. Похоронив покойника зимой, ночные бдения иногда приходилось растягивать на несколько месяцев. В пору летней жары тело за неделю становилось непригодным для хирургов.