Грязные игры - Сандра Браун (2009)

— В тот вечер он признался, что говорил с тобой. Извинился, что не дождался меня, но оправдывался, что ему не терпелось поделиться радостной новостью. Он сказал, что ты желаешь нам счастья и что больше всего тебя интересует, когда можно получить деньги.

— Это ложь. Я…

— Дай мне высказаться. Возражать будешь потом, — она остановила его взмахом руки. Он кивнул. — Мы с Фостером в тот вечер устроили праздник. Он попросил миссис Доббинс приготовить особый обед. Заставил меня съесть еще одну порцию картошки, напомнив, что теперь я ем за двоих. Не отпускал меня от себя. Заставил поехать с ним на лифте, а не подниматься наверх пешком. Сказал, что лестница опасна и что я могу упасть. Я ответила, что сойду с ума, если так будет продолжаться все девять месяцев. Но я проявила снисходительность. Он вместе со мной смеялся над своей склонностью перестраховываться. Когда Мануэло уложил его в постель, я пришла к нему. Он обнимал меня, говорил, как сильно меня любит и как он рад ребенку. И всякое такое, — ее щеки зарделись от смущения. — Он был очень нежен и внимателен, гораздо нежнее, чем все последние месяцы. Я сидела у него, пока он не уснул. — Она чувствовала, как Грифф неподвижно застыл и напрягся. — Вспоминая его поведение, следующим утром я никак не могла понять, почему он так настаивает, чтобы я летела в Остин. Мое присутствие там было абсолютно лишним. С инцидентом могло разобраться местное руководство. Их даже обидело, что Фостер прислал меня в качестве контролера. Обед тянулся бесконечно. Я едва успела в аэропорт на девятичасовой рейс, последний в этот вечер.

— Он не хотел, чтобы ты вернулась раньше. Он хотел, чтобы ты не мешала ему. К твоему возвращению я был бы уже мертв.

— Я все еще не могу в это поверить, Грифф. Просто не могу. Что бы ты ни думал, он не был сумасшедшим. Я признаю, что его болезнь усиливалась. Он повторял все по три раза. Помешался на чистоте. Ты заметил эти бутылочки с дезинфицирующим средством для рук?

— Да, повсюду.

— Все должно было быть чистым и лежать на своем месте. Но я не могу представить, что он приказал Мануэло убить тебя голыми руками.

— Он не хотел, чтобы моя кровь испачкала его бесценный ковер.

— Господи! — Она посмотрела на него. — А как он собирался все объяснить?

— Наверное, сказал бы, что я ворвался в дом и пытался его убить.

— За что?

— За тебя. Он сказал бы, что Мануэло спас ему жизнь, когда я в приступе ревности напал на него.

— Но Фостер не был знаком с Родартом. И он уж точно не знал, что Родарт обнаружил дом на Виндзор-стрит и сделал вывод, что мы любовники. Если бы убили тебя, то какой мотив Фостер предложил бы следователю?

— Деньги, — подумав, ответил Грифф. — Я ворвался в дом и потребовал еще денег.

— Фостер никогда и никому не рассказал бы о нашем договоре.

— Может, он сказал бы, что предложил мне работу в рекламе, а потом передумал.

— Вполне вероятно.

— Зная Родарта, я уверен, что в конце концов он пустил бы в ход свой козырь, сообщив Спикмену, что днем я встречался с его женой. Конечно, Фостер позволил бы ему думать, что мной руководила ревность. Наша тайная сделка превратила бы его в жертву, а меня в убийцу.

Лаура мысленно признала, что это звучит логично, но не могла принять это.

— Но зачем Фостер напечатал этот фальшивый документ? А коробка с наличностью? Как бы он объяснил их?

— Если бы Мануэло убил меня, их там не было бы, — ответил Грифф. — Фостер не рассчитывал, что все это увидит еще кто-то, кроме меня.

Спорить с этим не имело смысла.

— Хорошо, теперь я понимаю, что он мог предложить Родарту правдоподобное объяснение, а Родарт принял бы его, убежденный, что Фостер ничего не знает о нас. Но что Фостер сказал бы мне?