Последняя королева - Гортнер Кристофер Уильям (2006. 2008)

– Спасибо, ваше высочество. – Он повернулся ко мне. – У вас есть к нам еще просьбы, ваше высочество?

– Да, сеньор, – кивнула я. – Поскольку вы признаете меня своей законной королевой, повелеваю вам отправиться в Толедо, где меня коронуют в соответствии с древним обычаем. Повелеваю также, что казна в Сеговии остается на сохранении маркизы де Мойя.

Председатель кивнул:

– Мы очень рады, что ваше высочество в добром здравии. Вы позволите нам удалиться, чтобы со всей серьезностью обсудить ваши требования?

– Позволяю. Вам и всем благородным донам.

С этими словами я повернулась и вышла.

* * *

Миновал полный напряжения день. Филипп ко мне не пришел, как и дон Мануэль. Но отчего-то их безразличие беспокоило меня сильнее, чем прежняя ярость. Даже адмирал признался, что, хотя поверенные и собирались днем, все были крайне немногословны, будто понимая, что, выполнив мои требования, они будут вынуждены отречься от Филиппа.

На третий день после моего появления перед кортесами и еще одной бессонной ночи, когда я расхаживала по комнате, чувствуя, как толкается в утробе мое дитя, пришел адмирал. Едва взглянув на его осунувшееся лицо, я похолодела.

– Чума, – сказал он.

Наступила полная ужаса тишина. Во Фландрии чума не слишком меня беспокоила, хотя вспышки ее случались там точно так же, как и везде. Казалось, угроза ее настолько далека, что я даже не помнила, чтобы это хоть кого-то волновало. В Испании, однако, призрак чумы преследовал меня с самого детства. Я помнила настояния матери, чтобы мы каждое лето уезжали в горы Гранады, прежде чем начнется эпидемия, и то страшное лето в Толедо, когда умер Безансон. Чума в Кастилии часто становилась катастрофой, особенно в перенаселенных городах, и за несколько дней могла выкосить целые провинции.

Я преклонила колени:

– Да поможет нам Бог. Потому кортесы и откладывают решение?

– Отчасти да, – кивнул адмирал. – Пока что в самом Вальядолиде не было ни одного случая, хотя ваш муж понял, к чему идет дело, и воспользовался чумой как поводом для отъезда. Похоже, любая зараза внушает ему ужас.

– Да, с тех пор, как умер его советник, архиепископ Безансон.

– Или он просто делает вид, – с несвойственной ему резкостью заметил адмирал. – Так или иначе, гранды следуют за ним, словно волчья стая, надеясь добиться его благосклонности. Они заявляют, что, как только закончится чума, они вновь соберутся в Толедо. – Он поморщился. – Среди них куда больше трусов, чем я предполагал. Сегодня утром я пытался убедить их, что мы должны исполнять свой долг и Кастилия не может ждать их решения. Но они уже ничего не соображают от страха. Даже старик Сиснерос не может удержать их своими речами. Должен сказать, что вашему мужу дьявольски везет.

– Это я виновата, – горько сказала я. – Я предупреждала, что вельможи могут в любой момент повесить его на ближайшем суку. Вполне в его духе – послушаться меня теперь, после того как он много лет пренебрегал моими советами. – Я помедлила, глядя на адмирала. – Куда мы уезжаем?

– В Бургос.

Подойдя к окну, адмирал задумчиво взглянул на город.

– В Бургос? Но это же совсем в другую сторону от Толедо! Бургос находится на севере.

Адмирал снова повернулся ко мне:

– Дон Мануэль хотел приказать мне ехать в Сеговию, чтобы, если потребуется, осадить город и взять силой тамошний алькасар. Однако пришло известие, что Сеговия превратилась в очаг чумы, и ваш муж отказывается ехать вглубь Кастилии, пока не убедится, что опасность миновала.

Сеговия. Я похолодела:

– Если Филипп готов отступать на север, значит угроза и впрямь серьезная. – Я встретилась с мрачным взглядом адмирала. – От моей фрейлины Беатрис де Талаверы нет никаких вестей. Господи, что, если она заболела?