Последняя королева - Гортнер Кристофер Уильям (2006. 2008)

Уделом высокопоставленных женщин была благотворительность и покровительство аббатствам и монастырям, бедным и падшим – примером чему могла служить судьба моих бесчисленных предшественниц. К этому меня готовили с детства. Меня и моих сестер учили, что наш пол ограничивает нашу власть, что мы должны не править, но заботиться о наших мужьях и их подданных, не особо вмешиваясь в их дела. Мы должны были сажать сады, а не возводить монументы, оставляя после себя лишь эхо, а не легенды.

Никто не ожидал от нас чего-либо иного.

* * *

Чудесный город Гент стал одним из моих любимых во Фландрии. Его дома с высокими крышами и разноцветными карнизами, арочные каменные мосты над каналом, шумные рынки и величественные готические шпили воплощали пылкий фламандский дух. Погода редко бывала суровой – умеренный климат Фландрии не мог даже сравниться с кастильской жарой, – а наш дворец казался филигранным украшением посреди обширного сада, где весенние цветы усеивали живые изгороди, а вокруг фонтанов росли тюльпаны.

Сидя в кресле под навесом, я наблюдала за моей золовкой Маргаритой: с маленьким Карлом на руках она прогуливалась по гравийным дорожкам. За ней семенила Элеонора с мадам де Гальвен. Моя двухлетняя дочь росла крепкой девочкой; оливковый оттенок кожи и янтарно-зеленые глаза, так похожие на мои, подчеркивали ее арагонскую кровь. Карл же, напротив, был настоящим Габсбургом, с необычно серьезным взглядом и столь белой кожей, что его нельзя было выносить на улицу без огромной шляпы.

– Chérie! – позвала Маргарита. – Мальчик – настоящий ангел! Такой терпеливый и спокойный!

Я улыбнулась, коснувшись изящной золотой броши, которую подарил мне Филипп в честь рождения Карла, с выложенным рубинами изображением замков и щитов Кастилии. Я была рада, что Маргарита вернулась домой, пусть и ненадолго. Она приехала из Савойи, заявив, что иначе умрет от скуки при дворе нового мужа, где ей целый день нечего делать, кроме как собирать новый гардероб. Сегодня она была одета в розовое платье с таким количеством побрякушек, что они звенели на ней, словно на епископе. Отдав Карла кормилице, она присела рядом со мной. Ее продолговатое лицо сияло здоровьем.

– Вам и впрямь обязательно возвращаться? – спросила я. – Может, останетесь с нами? Вы так хорошо обращаетесь с детьми, к тому же нам не хватает помощников.

– У вас же тут целый дворец слуг, моя дорогая! – рассмеялась она, погладив меня по руке. – Увы, остаться никак не могу. Мой муж – отвратительный старый козел, но он меня любит и довольно богат – что мне еще остается? Но я все-таки сказала отцу, что это в любом случае последний брак, на который я согласна ради его империи. – Она вздохнула. – Но я буду скучать по малышам. Дети – такая радость в жизни.

– Когда-нибудь и вы станете прекрасной матерью. Возможно, у вас с герцогом…

Она громко фыркнула, заставив вздрогнуть сидевших неподалеку фрейлин:

– Ma chérie, весьма мило с вашей стороны! Увы, мой бедный герцог едва в состоянии залезть на стульчак в уборной, не говоря уже обо мне.

Мы рассмеялись, после чего Маргарита продолжила:

– Не думала, что когда-либо увижу вас столь счастливой. – Она помолчала. – Значит, у вас все хорошо?

– Да, – тихо ответила я.

– Прекрасно, – кивнула она. – Так и должно быть. – Маргарита взглянула на Элеонору, тянувшую мадам де Гальвен к фонтану, и вскочила. – Ах ты, непослушное дитя! Хватит тащить мадам, словно мул!

Она направилась на помощь гувернантке и подхватила Элеонору на руки. Мадам заковыляла туда, где сидели остальные женщины.

– У этой девочки сил на троих, – тяжело дыша, проговорила она.

– Сядьте, мадам, – сухо заметила донья Ана, – пока вас удар не хватил.