Последняя королева - Гортнер Кристофер Уильям (2006. 2008)

– Оставь это нам с отцом. От тебя же мне требуется, чтобы ты уговорила его оставаться в Испании как можно дольше. Его обычаи и соображения слишком чужды нам. Нужно разлучить его с Безансоном, научить мыслить и действовать, как подобает испанскому принцу. Лишь тогда его признают наши гранды и кортесы.

Меня удивило, насколько она успела узнать моего мужа всего за неделю. Мне понадобились годы, чтобы понять, насколько он зависим от архиепископа, и меня не оставляли размышления о том, как его воспримут на моей родине и как будет выглядеть в угрюмых глазах Кастилии его легкомысленная отвага, казавшаяся мне столь необычной.

– Хорошо, – тихо сказала я. – Что я должна делать?

– Не стану тебе лгать. Впереди ждет нелегкий путь. Многие здесь предпочли бы объявить наследником твоего сына Карла, а тебя – королевой-регентшей до его совершеннолетия. Кортесы, знать, народ не станут доверять королю-чужеземцу. Пока, однако, мы с отцом откладываем собрание кортесов и утверждение каких-либо титулов. Имей в виду – откладывать бесконечно не получится. Но возможность пока остается. – Голос ее стал ниже. – Власть, которую я тебе предлагаю, ставит тебя выше твоего мужа. Ты будешь королевой Кастилии и Арагона, и на твою голову лягут наши объединенные короны. Филипп не должен обладать подобной властью, а ты не должна ее ему давать. Кортесам и знати нужен монарх, которого будут бояться и уважать. Я много лет добивалась расположения первых и подавляла алчность вторых. Вот почему мне нужно знать, готова ли ты к тому, что от тебя требуется. Если нет – все мои попытки уговорить твоего мужа лишены смысла.

Наступила глубокая тишина. Наконец я спросила:

– Думаешь… думаешь, я смогу править как королева?

– Ты моя дочь, – вздохнула мать. – Конечно думаю.

Я потупила взгляд, и внезапно мне захотелось расплакаться.

– С детства ты была самой одаренной, – тихо сказала она. – Ты быстрее всех училась, была самой умной и способной, редко чего-то боялась. Ты в одиночку отправилась бы на войну с маврами, если бы мы тебе позволили, но в момент нашего торжества только ты проявила сочувствие. Даже мой бедный Хуан, да будет земля ему пухом, не был столь силен как телом, так и душой. Но ты должна верить в себя, Хуана. Ты должна верить в то, кем являешься. Лишь тогда ты сможешь стать королевой. И я знаю, что сможешь.

Подняв взгляд, я увидела, как вновь заблестели ее глаза. Впервые в жизни мать раскрыла передо мной свою душу. Важнее всего для нее была судьба Испании, самого драгоценного ее владения. В свое время она отослала меня прочь и всегда требовала слишком многого, но тем не менее верила в меня. Верила, что я могу стать королевой.

Королевой Испании.

У меня закружилась голова. Я не знала, что сказать. Она пристально смотрела на меня, не давая понять, что боится ответа. Наконец я кивнула:

– Да. Я сделаю все, как ты говоришь.

Мать опустилась в кресло, и огонь в ее глазах погас.

– Bien, – прошептала она. – Хорошо. Иди, hija mia. Я устала. Поговорим позже.

Я встала, с трудом сдерживая слезы, и нежно поцеловала ее в лоб.

Лишь выйдя за дверь, я поняла, что, согласившись помочь матери, возможно, поставила себя перед страшным выбором.

* * *

В последующие недели мои родители устроили нам поездку по Кастилии. Безансону пришлось принять предложение посетить несколько самых богатых монастырей Испании, наверняка по настоянию родителей, и он с кислой физиономией уехал. Мы же отправились из Толедо в грандиозный, стоявший на краю утеса алькасар в Сеговии, а затем в прекрасный, филигранной работы каменный дворец в Аранхуэсе.