Вообще, что касается здоровья и жизни в швейцарской столице, то Константину Сергеевичу после его парижских туалетных мытарств и берлинской суеты, вспоминалась одесская поговорочка: що бы я так жил… Размеренное неторопливое бытие местных обывателей с их здоровым флегматизмом, выработавшимся за пять веков сытой мирной жизни, влияло даже на итальянских туристов, заставляя тех меньше кричать и размахивать руками.

Женева, куда Асуров две недели тому назад прибыл с Анной на вокзал Корнаван, была совершенно иной, нежели те столицы, где Асурову доводилось работать, страдать, завидовать, любить женщин, пить вино… Жизнь здесь была не менее столичной, чем в Париже, но в то же самое время, она была сытой и даже жирной… Люди на так называемом “левом” берегу, как будто это не озеро, а река, настолько внутренне переродились, что в чудачествах городского своего обихода в корне отличались не то что от русской жизни, но и от парижской и тем более берлинской.

Первое, что прежде всего бросилось ему в глаза: в Женеве, даже не в выходные, а в будние дни, в два-три часа ночи на улицах было полно народу. И отнюдь не туристов, а самых обыкновенных граждан, коих встретишь обычно средь бела дня. Пожилые благопристойные дамочки не торопясь выгуливали своих собачек… И это в три то часа ночи, бессонница, что ли, у них! Вот пожилой мужчина катается на велосипеде… Причем не спешит домой, а именно катается, а вот двое соседей мирно болтают у подъезда о погоде и последних новостях… Рядом машина, в ней полно народу, спрашивают дорогу, как проехать к озеру Ле-Ман? И девушка, одетая, будто только что вышла из офиса, не торопясь и не шарахаясь, объясняет немчикам, как проехать к озеру…

А при этом магазины закрываются в полседьмого…

Спокойно-размеренная атмосфера, источавшая какой-то уэллсовский элойский дух земного рая, раздражала Асурова… Жизнь здесь была дороже, чем во Франции, процентов на двадцать. И за две недели Асуров узнал, что из-за изначальной дороговизны швейцарского франка хитрые французы обожали селиться где-нибудь поближе к границе, а работать в швейцарской фирме.

В первую неделю из чистого любопытства Асуров попробовал все местные вкусности — белые вина из Vaudois, красное Цюрихское, минеральные воды кирш, швейцарский шоколад, расплавленный сыр Фондю, подаваемый в специальной тефлоновой кастрюльке, когда нанизанные на палочки кусочки хлеба макают в расплавленную сырную жижицу… Перепробовал, но про себя отметил, что лучше немецкого “эрбсен зуппе”, что он едал в берлинских гаштетах, — ничего такого в Западной Европе нет…

Впрочем, изо всех газет и журналов, что на трех местных языках плюс не местном английском пестрели во всех газетных киосках, он отдавал предпочтение тому же немецкому “Бильду”…

Константин Сергеевич пил свой кофе, листал толстенный “Бильд” и вдруг почувствовал, как от злобы и зависти начинают пылать его щеки. Грудь вновь стеснило от приступившей ревности, когда под серией фотографий он увидел комментарии с повторяющейся фамилией Мамедов…

Сын российского олигарха Рашида Мамедова — юный прожигатель жизни Юсуф Мамедов — татарским красавицам предпочитает европейских топ-моделей.

И далее более подробно.

Старший сын советника по экономическим вопросам Президента Татарстана Рашида Мамедова — девятнадцатилетний Юсуф Рашидович предпочитает жить не в Казани, а в Берлине, где его отец приобрел в позапрошлом году большой участок земли с дворцом постройки архитектора Шинкеля, что в районе Карлхорст-Глинике на самом берегу Хавела.