Красные листья - Полина Саймонс (1999)

— Да, — сказал Говард, вытирая рот и бросая салфетку в недоеденное мясо. — Она действительно была беременной.

Спенсер пытался не дышать, чтобы не упустить ни капельки из того, что скажет сейчас Говард Ким.

— Что это означает?

— Я имею в виду, что, когда мы поженились, она была беременной.

— Но не от вас.

— Это верно.

— Господи! Хм, ну и от кого же в таком случае?

Говард молчал.

— И отчего же она вышла замуж за вас, а не за отца своего ребенка?

— Не знаю, — сказал Говард.

— Но кто это был?

— Не знаю.

— Вы не знаете? Что, черт возьми, все это значит?

Говард не ответил.

— А откуда вы родом?

— Моим родителям удалось добраться до Гонконга на лодке. Из Пхеньяна…

— Откуда?

— Это в Северной Корее, — сказал Говард с некоторым раздражением в голосе, как если бы он обиделся на Спенсера О'Мэлли за то, что тот не знает, где находится Пхеньян. — Короче, мои родители эмигрировали в Гонконг в поисках работы. Там я поступил в Британский университет и стал адвокатом. Отец Кристины… Он покупал ткани у моего отца. Школу я окончил в Гонконге. Я хотел поехать в Англию, но попасть туда было очень трудно. Об Америке я и мечтать не мог. Попасть туда было много сложнее. Я адвокат по вопросам бизнеса и работал со своим отцом. Но мне это не нравилось. Я обращался к отцу Кристины, но он не мог или не хотел мне помочь в течение очень долгого времени. Да и действительно, это было очень трудно: получить в Америке вид на жительство. В то время в Гонконге желающих было не так уж много. А вот к девяносто седьмому году их прибавится. Вы же знаете, англичане собираются передать его Китаю.

— Правильно, Китаю. Продолжайте.

— Затем ее отец…

— Джон Генри Синклер?

— Да. Это было примерно пять лет назад. Ее отец приехал в Гонконг и спросил меня, не пропало ли у меня желание перебраться в Америку. Он сказал, что может это устроить, если я женюсь на его дочери. Мы будем жить в Нью-Йорке, где я буду работать, а она сможет окончить школу. И вот прошло пять лет, я стал американским гражданином, а ей исполнился двадцать один год. Мы смогли развестись. На самом деле развод можно было оформить и раньше, но нам пришлось оставаться в браке все это время из-за того, что иммиграционные власти в последние годы начали следить за всякими там фиктивными браками.

— Да, особенно между корейцами и молоденькими американскими девушками.

— Вы правы, особенно в таких случаях. Поэтому мы оставались в браке. Кристина ходила в частную школу в Бруклин-Хайтсе. Я нашел работу в хорошей адвокатской фирме. Я и сейчас там работаю.

— Ну, а развод… Вы его оба хотели?

— Нет. Его хотела она. Я сказал: хорошо. Поскольку я получил гражданство, то тут проблем не было.

— Если бы она не попросила вас о разводе, что бы тогда случилось?

— Ничего. Ведь я был… — Говард подумал немного, — должником ее отца. Я бы сделал все, что она хотела.

«Как чудесно, — подумал Спенсер, — каждый получил то, чего хотел».

— А где ребенок?

— Ребенок?

— Да, ребенок.

— Он родился мертвым.

— О! — Спенсер замолк.

— Семью ее я хорошо не знал. В самом деле. С матерью Кристины вообще ни разу не встретился, только говорил по телефону. Я все время имел дело с ее отцом. Он… — Говард сделал паузу. — Он был очень, очень огорчен. С Кристиной он вообще не разговаривал. Сказал мне: чем такой позор, так уж лучше пусть его дочь выйдет замуж за порядочного человека, адвоката, одного из коллег отца.

Спенсер был потрясен и переспросил:

— Вы имеете в виду, что он боялся потерять лицо перед соседями?

— Я так думаю.

Спенсер сделал знак официанту принести еще выпить, а минуту спустя, видимо забыв, что уже заказал, сделал ему знак принести еще. Он выпил обе рюмки, одну за другой, и заказал еще, все время думая, что наконец-то «Красные листья» получили объяснение.