Самое время для любви - Сюзанна Брокман (1997)

– Если бы я смогла вернуться в прошлое, – прошептала она, гладя его волосы, спину, грудь. – То обязательно нашла бы тебя. И обняла бы так же крепко, как сейчас, и объяснила бы, что это не твоя вина. Объяснила бы, что можно поплакать… что тебе нужно поплакать. Качала бы в объятьях до тех пор, пока ты не поверил, что кто-то любит тебя… что я люблю тебя.

Чарльз глубоко судорожно вздохнул, стиснул Мэг непослушными руками, потом отпрянул и покосился на ее мокрые от слез щеки.

– Уверен, ты бы мне помогла.

– Я бы велела тебе смотреть на меня.

Мэгги взглянула ему в глаза и бережно погладила лицо.

– Чтобы ты запомнил. Чтобы дождался, когда я снова возникну в твоей жизни. И еще я бы тебе пообещала, что после следующей встречи останусь с тобой… навсегда. Неважно, какую ошибку ты, по твоему мнению, совершил. Неважно, что взял на себя всю ответственность. Неважно, останешься ли ты в «Новых технологиях», пойдешь на медицинский факультет или станешь механиком по стиральным машинам. Я все равно буду любить тебя. Всегда буду любить. И с той минуты, с того момента, когда мы встретимся, – у Мэг дрогнул голос, – единственное, что сможет нас разлучить – это смерть.

Чарльз смотрел на женщину в своих руках, прекрасно понимая, что ее слова предназначены не только для маленького мальчика, которым он был когда-то. Она обращается именно к нему сегодняшнему, а также к человеку, которым он станет.

Что за мощная невероятная штука эта любовь! Безо всяких сложных формул, без какого-либо высокотехнологичного оборудования, вообще без научной базы, любовь Мэгги легко путешествовала во времени. Согревала и того убитого горем ребенка, и его сегодняшнего, и мужчину, которым он станет в будущем. Эта любовь дарила утешение и исцеляла раны, кровоточившие слишком долго.

Чарльз не отрывался от теплых, сострадающих красивых глаз и впервые за долгие годы ощутил спокойствие и умиротворение.

И отчаянную тоску. Он хотел ее сейчас, а не через семь лет. Поднять бы ее подбородок, опустить к ней голову и…

Словно прочитав его мысли, Мэгги легко коснулась его губами.

Чарльз с трудом сдержался, чтобы не притянуть ее ближе, не впиться в сладкий рот и не усилить нежный поцелуй. Боже, как легко было бы ее любить. Глубина ее чувств к нему просто поразительна. Хотелось впитать эту любовь и сохранить ее целиком для себя, только для одного себя.

Но Чарльз понимал, что каждое слово предназначено и Чаку тоже. И каждый подаренный Мэгги поцелуй должен запомниться Чаку. «Я просто передатчик, проводник к собственному будущему… к человеку, которого она действительно любит».

И все-таки, ощутив сладость нежных губ, не смог устоять. Поддался искушению и поцеловал ее жадно, взахлеб, принимая все, что она предложила, затем алчно напал на полные губы.

И когда Мэгги потянула его за собой на коврик, уже не сопротивлялся. Отказался от дурацкой борьбы, когда она стянула рубашку через голову, когда стиснул мягкую грудь, когда коснулся шелковистой кожи.

Мэг, не сводя с него взгляда, слегка подалась назад и улыбнулась. Трепетной улыбкой, едва скрывающей слезы, подступавшие к глазам.

Но не остановилась. Расстегнула ему брюки, и он понял, что если позволит, если не прервет ее, они займутся любовью. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Чарльз не хотел сдерживаться. Не смог бы, даже приложив все силы. Хотя и осознавал, что Мэг видит Чака, когда смотрит ему в глаза. Целует Чака, когда впивается в его губы. И когда она спустила трусики по ногам, когда помогла ему снять брюки, когда оседлала его одним быстрым ловким движением, когда стиснула своим влажным жаром, он знал, что именно Чаку адресована эта пылкая, эта абсолютная любовь.

Он жалел о злых мыслях. Так хотелось, чтобы Мэгги видела его сегодняшнего, глядя в глаза, двигаясь на нем сверху вниз.