Все, что блестит - Линда Ховард

— Вы, холодная, маленькая сучка, вы заплатите за это. Прежде чем я закончу с вами, вы пожалеете, что вообще открыли рот, и принесете мне извинения за каждое свое слово. Пойти с вами наверх? Сомневаюсь, что мне придется долго этого ждать!

Она должна уйти, должна сбежать от него. Джессика без раздумий схватила свою сумочку и сказала:

— Мне нужно в дамскую комнату…

— Нет, — отрезал он. — Вы никуда не пойдете. Вы останетесь сидеть здесь, пока мы не закончим с ужином, и после этого я отвезу вас домой.

Джессика сидела неподвижно, сердито глядя на него, но ее враждебность, казалось, не беспокоила его. Когда принесли их заказ, Николас невозмутимо принялся за еду, как будто все было совершенно спокойно и нормально. Она тоже пожевала несколько кусочков, но нежный ягненок с тушеной морковью комом застрял в ее горле, и она не могла проглотить его. Джессика сделала еще глоток вина, и ее снова ослепила вспышка камеры. Она быстро поставила на стол бокал и, побледнев, отвернулась.

От его внимания ничего не ускользало, даже когда казалось, что он ни на что не обращает внимания.

— Не расстраивайтесь из-за этого, — прохладным тоном посоветовал он. — Камеры повсюду. Они ничего не значат, просто им нужно чем-то заполнять свои бессмысленные бульварные газетенки.

Джессика не ответила, но вспомнила предыдущую вспышку, когда он так грубо поцеловал ее. Она почувствовала тошноту при мысли о том, что эта фотография займет всю первую страницу светской хроники.

— Вы, кажется, не возражаете против того, чтобы быть объектом сплетен, — выдавила она из себя, и, хотя ее голос был немного напряженным, ей удалось произнести слова, а не захлебнуться в рыданиях.

Он пожал плечами.

— Это вполне безобидно. Если кто-то действительно заинтересован в том, с кем я ужинал или кто остановился поговорить за нашим столом, то я не возражаю. Когда я хочу уединения, то не иду в общественное место.

Джессика задалась вопросом, а был ли он когда-нибудь объектом таких лживых сплетен, какие пришлось пережить ей. Хотя в газетах всегда упоминали о том, что он заключил сделку или полетел куда-то на конференцию, иногда прозрачно намекая о его последней «красотке», она ничего не могла вспомнить о его частной жизни. Он сказал, что живет на острове…

— Как называется остров, на котором вы живете? — спросила она, потому что эта тема казалась ей безопаснее любой другой, и она очень надеялась на то, что у нее будет время успокоиться.

Он насмешливо приподнял бровь.

— Я живу на острове Зенас, что означает подарок Зевса или, в более свободном переводе, дар богов. Конечно, я использую греческое имя этого бога, его римская версия — Юпитер.

— Понятно, — произнесла она. — Вы давно там живете?

Бровь поднялась еще выше.

— Я родился там. Остров принадлежит мне.

— О!

Конечно, он принадлежит ему, почему он должен жить на чужом острове? Она уже забыла, но сейчас вдруг вспомнила, что он говорил о том, каким свободным там рос.

— Это большой остров? Живут ли там еще люди? Или вы один обитаете в своем логове?

Николас улыбнулся.

— Остров примерно десять миль длиной и в одном месте целых пять миль шириной. На нем есть небольшой рыбацкий поселок, жители которого пасут коз на окрестных холмах. Моя мать живет на нашей вилле круглый год, ей больше не нравится путешествовать. И, конечно, на вилле есть небольшой штат прислуги. Полагаю, на острове проживает примерно двести человек, а также ассортимент коз, цыплят, собак, несколько коров.

Это прозвучало так очаровательно, что она на время позабыла о своих тревогах, предавшись мечтам о такой спокойной и простой жизни. Ее глаза сияли, когда она спросила:

— Как вы смогли оставить его?

Он пожал плечами.