Все, что блестит - Линда Ховард

Когда он посмотрел на нее, в глубине его темных глаз вспыхнули золотистые искорки. Свободной рукой он накрыл ее руку, препятствуя ее ногтям и дальше вонзаться в него. Это можно было расценить, как жест нежности, но его твердые пальцы жестко сжали ее ладонь.

— Очень хорошо, милая, — прошептал он, поднося ее руку к губам.

Коснувшись легким, обжигающим поцелуем ее пальцев, Николас надменно поднял темноволосую голову и посмотрел на Аманду.

— Мисс Уоринг, я не буду возражать, если вы в своей колонке упомянете, что прекрасная Джессика Стэнтон выступила на моем приеме в качестве хозяйки, но я впредь не буду мириться с упоминаниями о «черной вдове» или о финансовом положении миссис Стэнтон. К вашему сведению, мы только что завершили деловую сделку — очень выгодную для миссис Стэнтон, — и она не имела, не имеет и никогда не будет иметь нужды в средствах от кого-либо еще.

Аманда Уоринг была женщиной, которую нелегко запугать.

— Могу ли я сослаться на вас, упоминая об этом? — вздернув подбородок, спросила она.

Внезапно Николас улыбнулся.

— В пределах разумного, — произнес он, и она улыбнулась в ответ.

— Спасибо, мистер Константинос… и вам, миссис Стэнтон, — добавила она, кинув быстрый взгляд на Джессику.

Аманда вышла из комнаты, и Николас перевел на Джессику взгляд, в котором плясали золотистые искорки.

— Ты — маленькая кошечка, — лениво протянул он. — Разве ты не знаешь, что теперь должна будешь заплатить?

— Ты это заслужил, ведя себя так бесцеремонно, — спокойно ответила Джессика, нисколько не испугавшись.

— И ты заслуживаешь своего наказания за то, что так обольстительна, — прошептал он и легко притянул ее в свои объятия. Она попыталась отстраниться, но обнаружила, что беспомощна против его железной хватки.

— Пусти меня, — выдохнула она, пытаясь вырваться из его объятий.

— Почему? — пробормотал он, наклоняя голову, чтобы коснуться горячими губами ямочки на ее плече. — Ты сейчас в моей спальне, и потребовалось бы лишь небольшое усилие, чтобы скинуть с тебя это платье. Джессика, ты должна была знать, что от такого наряда даже у святого вскипела бы кровь, а я святым никогда не был.

Ее бы позабавило это заявление, если бы прикосновение его губ к ее коже не посылало танцевать по венам дрожь наслаждения. Она была рада, что ему понравилось платье. Оно было вызывающим, Джессика знала это и надела его специально — словно бабочка, заигрывающая с пламенем, которое опалит ее крылья. Это было восхитительное платье, сшитое из шифона, переливающегося цветами морской волны и изумрудным, струящееся по ее стройному телу, как волны, а лиф платья был без бретелек и держался на тонкой резинке выше груди. Николас был прав, одного рывка будет достаточно, чтобы платье исчезло прочь, к тому же Джессика не планировала оставаться наедине с ним в его спальне. Она заметила, что его голова снова наклоняется и вовремя отвернулась.

— Николас, прекрати! У тебя гости! Ты не можешь просто исчезнуть в спальне и остаться в ней!

— Нет, могу, — ответил он, сильной рукой схватив ее за подбородок и повернув лицом к себе. Прежде чем Джессика смогла снова возразить, он накрыл ее рот своим, опалив горячим дыханием. Его язык исследовал, дразнил, призывая ее ответить, и через минуту она забыла про свои протесты, приподнявшись на цыпочках, прижавшись вплотную к его твердому телу и предлагая всю сладость своих губ. Николас без колебаний принял ее, его поцелуи становились более страстными и глубокими, по мере того как он с жадностью вкушал ее. Он застонал, и его рука начала подниматься вверх по ее телу. Только когда его сильные пальцы обхватили ее нежную грудь, Джессика поняла его намерения, и ледяной страх снова потушил огонь ее собственного желания. Она задрожала и попыталась вырваться из его объятий; его рука до боли напряглась вокруг нее, он прижал ее стройное тело к себе, все яростнее целуя ее.

Джессика замерла и хрипло вскрикнула: