— Моя, — пробормотал он, осыпая горячими поцелуями её лицо. — Ты моя, я никогда не отпущу тебя. Я обожаю тебя, милая. За эти недели я стал полубезумен от отчаянья, желая тебя, но боясь отпугнуть. Больше тебе не будет пощады, ты станешь моей женщиной сейчас же!

И он радостно рассмеялся, а потом сел и помог ей натянуть платье. Он застегнул молнию, и его крепкие руки сомкнулись на её талии.

— Давай уедем сейчас, — произнёс он прерывистым голосом. — Я так тебя хочу!

Джессика вздрогнула от неприкрытого желания, прозвучавшего в его голосе, радостного, но также и пугающего. Пришло время, когда он больше не позволит ей избегать его, и хотя на душе у неё всё пело от его признания в любви, она по-прежнему опасалась этого человека и той власти, которую он приобрёл над нею.

Николас почувствовал её нерешительность и притянул к себе собственническим жестом.

— Не бойся, — пробормотал он ей в волосы. — Забудь то, что случилось с тобой, я никогда не сделаю что-то, что причинит тебе боль. Ты говорила, что не боишься меня, но я видел, что это не так. Вот почему эти недели я терпел адские муки в ожидании, что ты одолеешь свой страх. Доверься мне, милая. Я возьму все заботы на себя.

Она уткнулась лицом в его плечо. Настало время рассказать ему, что она никогда раньше не занималась любовью, но только она набралась достаточно храбрости, чтобы поднять голову и открыть рот, он опередил её, нежно прикоснувшись пальцами к её припухшим губам.

— Нет, ничего не говори, — прошептал он. — Просто пойдём со мной, позволь мне позаботиться о тебе.

Её волосы мягкой массой рассыпались по плечам, и она подняла руки, чтобы привести их в порядок.

— Не волнуйся, — сказал Николас, ловя её руку. — Ты выглядишь восхитительно. Чтобы никто нас не заметил, мы выйдем с чёрного хода. Подожди здесь, а я принесу извинения нашему хозяину, я быстро.

Оставшись одна, ошеломлённая, Джессика села и попробовала собрать свои рассеянные мысли. Николас любил её, он признался в этом. Любовь — это когда «обожают», не так ли? Конечно, она любила его, но также была смущена и неуверенна. Она всегда думала, что взаимное объяснение в любви ведёт к сладким планам о будущем, но вместо этого Николас, похоже, строил планы только о том, чтобы заполучить её в постель. Она пыталась уговорить себя, что он был чрезвычайно одержим плотским желанием, но позже захочет поговорить о свадьбе. Это было то, о чём она всегда втайне мечтала, — идти к алтарю в белом платье, служащим символом чистоты. Какой-то момент она обыгрывала мысль сказать Николасу, что ей не хочется уезжать, но потом покачала головой. Быть может, ей стоит доказать свою любовь, доверившись ему, как он и просил, и воздать ему полной мерой своей любви.

Теперь уже слишком поздно беспокоиться, потому что Николас вернулся, и она погрузилась в собственнический жар его тёмных глаз. Её нервозность исчезла благодаря непроизвольной реакции на его близость, и она доверчиво опёрлась на него, когда он вывел её из дома чёрным ходом к своему автомобилю, припаркованному на тихой улице.

Ночной Лондон был весь в золотых огнях, сверкая подобно короне на берегах Темзы, и он никогда не казался ей таким золотым, как нынче вечером, когда она спокойно сидела рядом с Николасом, проезжая через город. Она смотрела на знакомые места, будто никогда не видела их прежде, захваченная несказанным очарованием мира, который она делила с любимым.