Раздается странный свистящий звук, затем ужасный грохот, похожий на взрыв, от которого мой стул подпрыгивает, а с потолка падает пласт штукатурки. Снова свист, затем снова грохот взрыва. Стул и кушетка подлетают на полметра, ступени, ведущие в кухню, начинают странно складываться, часть кухни обрушивается вниз. Все это сопровождается жутким скрежетом металла, и вот уже на груду мусора вываливается холодильник.

Лилиан хватает меня за руку и тащит за собой в угол, прямо под стол. Слышится мужской крик. Неужели выстрелы?

Безумие какое-то! Из кухни, вернее, того, что от нее осталось, начинает валить черный дым. Дом охватывает пожар. В противоположном конце подвала прорвало водопровод, и из трубы фонтаном хлещет вода. От дыма не продохнуть. Я захожусь в сильнейшем кашле — кажется, что сейчас выскочат глаза, Я пытаюсь выбраться из-под стола, но Лилиан рывком возвращает меня обратно.

— Не высовывайся! Зажми этим рот и нос. — Она протягивает мне кусок ткани.

Из кухни вываливается плита, сминая две оставшиеся ступени в одну. Я чувствую запах газа. Лилиан ползком пробирается к задней двери и распахивает ее. От черного дыма и пыли не виден дневной свет. Лилиан осторожно возвращается и втягивает меня за руку в крохотное пространство между стеной и нагревателем для воды.

— Сиди тихо, что бы ни случилось, — шепчет она.

— Лилиан! — раздается мужской голос оттуда, где раньше была кухня.

Я жду, что она отзовется, но Лилиан молчит.

— Проверь с той стороны, — говорит голос кому-то.

Я не двигаюсь. Обуглившиеся куски кухонного пола с шипением падают в воду. Дыма все больше, легкие рвет на части, но я молчу.

— Задняя дверь открыта! Она сбежала! — раздается второй голос.

— Проверь бассейн, вдруг она в пристройке.

Кто-то движется за открытой дверью. Мы замираем, борясь с приступами кашля.

— Вот черт, да где же она?!

— Зараза! — зло выплевывает обладатель первого голоса.

Вдалеке раздается завывание сирены.

— Ладно, пора убираться.

Кашель душит меня, приходится запихнуть тряпицу так далеко в рот, что она почти оказывается в горле. Долго мы так не продержимся — у Лилиан тоже зеленое лицо. Дыма все больше.

Звук сирены становится ближе.

— Салли Харрингтон! — слышу совсем близко. — Салли!

— Кто это? — спрашивает у меня Лилиан прерывающимся голосом.

— Да какая, к черту, разница! Давай выбираться!

Схватив ее под локоть, тяну за собой. Мы с трудом выбираемся из завала, образованного обломками ступеней, кусками штукатурки, размоченной водой, и деревянными перекрытиями потолка. Обе кашляем, как чахоточные в последней стадии. Я тащу Лилиан на последнем издыхании, ничего не видя перед собой. Глаза щиплет, из носа течет. Перед глазами начинают плавать красные и черные пятна. Лилиан падает на колени прямо передо мной, и я начинаю пихать ее вперед, к открытым дверям. Легкие полыхают.

Неожиданно меня подхватывают сильные руки и тащат куда-то. Успеваю дернуть за собой Лилиан. Невероятно жарко, но дым уже не такой черный, а скорее серый, сирены воют все ближе, и наконец мы в изнеможении падаем на траву. Воздух сладок до боли, глаза жжет все меньше. Перевалившись на бок, кашляю, согнувшись пополам. Рядом кашляет и отплевывается Лилиан.

Наконец вижу нашего спасителя. Это мой водитель.

— О Боже, о Боже, — как заведенный повторяет он. Лицо у него красное и взволнованное. — О Боже!

Закрываю глаза. Вокруг появляются люди. На лицо опускается что-то холодное и приятное. Пытаюсь открыть глаза.

— Кислород, — поясняет пожарный.

Вижу, что на актрисе уже надета маска. Ха, они помогли ей раньше, чем мне. Знаменитость, конечно же! Мне становится смешно.