Навеки - Джуд Деверо (2012)

Через десять минут женщина, открывшая нам двери, принесла все три чемодана в мою комнату. Когда я попыталась всучить ей чаевые, она покачала головой и ушла. Как только за ней закрылась дверь, первым делом я выяснила, где расположены камеры и микрофоны. Люди не задумываются о том, сколько энергии излучает техника, но я давным-давно натренировалась находить источники излучения. Понадобилось всего несколько минут концентрации, чтобы обнаружить приборы. Гораздо более сложным делом было обезвредить их так, чтобы не насторожить следящих за мониторами. На небольшой веночек из засушенных цветов, скрывающий направленный на кровать объектив, я повесила панаму; в ванной комнате – ну и хозяева, никакой деликатности – взяла лак для волос, потом вроде бы за чем-то потянулась и совершенно случайно брызнула лаком на рамку зеркала, залив линзу второй камеры.

Труднее всего пришлось с микрофонами, но я справилась — с третьей попытки разбив якобы чемоданом тот, что прятался под кроватью. Так как теперь в номере не было действующего «глаза», я разыграла маленькое чемоданное радио-шоу, а в решающий момент воскликнула «ой!» и ткнула в микрофон кочергой.

Возможно, я слишком увлеклась, но это же наглость — камера в ванной комнате!

Оказавшись предоставленной самой себе, я принялась рыться в своих сумках, пока не выкопала искомое: черный лайкровый комбинезон.

При взгляде на одежку я едва не расплакалась. Последний раз я надевала его, когда мы с Адамом спускались в туннели Коннектикута. Чтобы замаскировать свой интерес ко мне, он ворчал по поводу всех моих слов и действий. Конечно, я тогда знала, что мы в безопасности. И знала...

Заставив себя не думать об Адаме, я пошла в ванную переодеться. Вернувшись через несколько минут в комнату, застыла на месте: почувствовала присутствие Линка совсем рядом. А через секунду увидела его лицо за стеклом — в окне второго этажа.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась, открыв фрамугу.

Он держался только подушечками пальцев, поэтому пришлось втащить его внутрь.

– В двадцать третьей серии речь шла о коте-грабителе, – выдохнул актер, шлепнувшись на пол. – Главный режиссер заставил меня напялить трико и лезть по выступам восемнадцатиэтажного здания, чтобы проверить, возможно ли так забраться.

Я помогла герою подняться:

– А я всегда думала, что это не по-настоящему, что актеры кривляются всего лишь в метре от земли.

– На съемках так и было, но все равно я не мог оступиться или… О! Ты потрясающе выглядишь!

Я отступила назад:

– Как там миссис Хеммингс?

Линк застонал:

– Не поверишь, какое предложение она мне сделала — хотела заплатить мне за … – Он махнул рукой. – В любом случае, я не выведал у толстухи никакой информации. Она никогда прежде здесь не бывала. Но я поболтал с другой гостьей, и та сказала, что прошлую массажистку, работавшую здесь, звали Лиза, но с ней никогда не видели маленького мальчика. А еще мне сказали, что Дельфия терпеть не может мужчин, детей и животных. Знаешь, ты и правда выглядишь просто отпадно.

– Только тронь, и я постараюсь, чтобы твоя голова раскололась от боли, – улыбнулась я.

С каждой нашей встречей его вожделение становилось все сильней. Теперь аура вокруг тела мужчины была около тридцати сантиметров шириной и ярко-красного цвета.

– Тебе стоило принять предложение миссис Хеммингс, – сказала я, предварительно убедившись, что нас разделяет порядочное расстояние.

Линк шлепнулся на мою кровать с надутым видом. Интересно, сколько женщин отказывали красавцу за всю его жизнь.

– Кто-нибудь видел, как ты карабкался ко мне в комнату?

– Не знаю. Ты же экстрасенс, вот ты и определи. И вообще, зачем ты так нарядилась?

Я не собиралась откровенничать, поэтому стала посылать ему успокаивающие мысли, надеясь усыпить. Но из-за спешки надавила слишком сильно.

– Ой! – скривился Линк, потирая шею, а потом принялся декламировать Геттисбергскую речь.