Жена или жертва?.. - Филлис Уитни (2000)

Близнецы присоединились к кругу людей, собравшемуся вокруг костра, и его мерцающий свет не позволял разглядеть синяк на челюсти Гленна. Трент держался в стороне, но я периодически ловила на себе его внимательные взгляды и была благодарна ему за это. Теперь я была уже не одинока в своей борьбе против брата и сестры Чандлеров.

Когда все взялись за руки и двинулись вокруг костра, Гленн, не подходивший ко мне весь вечер, взял меня за руку и потянул в круг.

Это был последний ритуал праздничной ночи, и на этот раз я заставила себя петь вместе со всеми. Призвав на помощь всю свою храбрость и гордость, я решила подыграть ему и сохранить нашу размолвку в тайне. Я пела, хотя комок стоял у меня в горле, потому что слова старинного гимна имели для меня особое значение. Они напоминали мне о тех, кого уже не было рядом: об умершем отце, о матери — такой далекой и недосягаемой, даже не из-за расстояния, разделяющего нас, а просто потому, что она была старой и больной; о Тренте, которого я потеряла очень давно, потому что была глупой юной девочкой. И о Гленне — который совсем недавно был моим мужем, любимым и желанным. Он держал мои пальцы, но это пожатие было холодным, и я знала, что в другой его руке лежит ладонь Гленды.

С трудом дождавшись конца этого испытания, я решила, что с меня достаточно, и вышла из круга. Гленн, похоже, даже не заметил этого, потому что продолжал весело хохотать над чем-то вместе с Глендой. Но теперь я знала, что он готов на все, и побежала вдоль берега озера в сторону «Высоких башен». Этот путь был более длинным, но менее опасным, так как на фоне льда я оказалась бы слишком заметной и меня было бы легко увидеть и догнать.

Мне трудно было поверить в то, что завтра Рождество. Какой бы одинокой я ни была в прошлом, я никогда не чувствовала себя такой несчастной. Все надежды избавиться от терзающей меня боли были напрасны. И все же, пока я шла берегом озера, спасительная злость снова вернулась ко мне.

Хватит себя жалеть! — сказала я себе. Ты обижена и расстроена, но еще не окончательно побеждена.

Я припомнила слова Трента, и они придали мне сил. Горе со временем уходит. Приходят лучшие времена. А сейчас нужно заставить себя выбраться из трясины окружающих меня тайн.

Когда я приблизилась к гостинице, что-то вдруг привлекло мое внимание. Уже не все окна были такими темными, как раньше. Ярко-алая полоска быстро проскользнула по всей длине рамы одного из них, а потом вдруг вспыхнула языками пламени.

Это была комната с картины Гленды. И на этот раз она действительно была охвачена огнем.

Я побежала туда, и в этот момент из открытого окна повалил дым, а огненные языки стали ярче и прожорливей. Я остановилась, перевела дыхание и попыталась как можно громче крикнуть, что начался пожар, чтобы привлечь внимание людей, веселящихся у костра. Но мой слабый голос, должно быть, затерялся среди песен, смеха и треска огня. Я снова бросилась бежать. Возможно, мне удастся каким-то другим способом привлечь их внимание.

Подбежав к лужайке, я снова посмотрела вверх и увидела, что языки пламени вместе с клубами дыма уже вырываются из окна наружу. Я пересекла лужайку, обогнула угол гостиницы, взлетела по ступенькам и… нос к носу столкнулась с Кейтом, выходившим через главную дверь.

Я вцепилась в мальчика, как пиявка, и как он ни старался, ему не удалось вырваться. Обеими руками я обхватила его за плечи и затрясла изо всех сил.

— Где вода? — закричала я. — Где пожарный шланг?

Кейт попытался стряхнуть мои руки, и, поняв, что от него нельзя ждать помощи, я отпустила его и ринулась в дверь. Он тут же бросился за мной следом и потащил назад.

— Не ходи туда! Там огонь. Гостиница все равно сгорит, и ты ничего не сможешь сделать!

Я перестала бороться и повернулась к нему лицом.

— Так это сделал ты! — Мой голос дрожал от негодования. Ты поджег гостиницу, принадлежащую твоей бабушке! Этого хотела Гленда, да?