Брачный аферист - Павел Шорников (2002)

— Прямо сейчас?!

— Прямо сейчас!

— Ты в своем уме? Мы так не договаривались. У меня же ничего с собой нет! У меня там… — Она чуть было не произнесла имя Балашова. — У меня работа, в конце концов! Нет, я так не могу. Вези назад.

— Жаль, — покорно вздохнул Гладышев. — Две взятки должностным лицам — утрясти формальности. Чартерный рейс — удалось примазаться. Номер в четырехзвездочном отеле уже оплачен. Праздник «День велосипедиста» завтра начнется… Праздник! Целых три дня! И пройдет без нас. Так хотелось выкрасть тебя, устроить тебе праздник… А на работу можно позвонить и договориться.

— Надо было предупредить, — уже более миролюбивым тоном проговорила она. — Я бы хоть собралась, настроилась…

— А сюрприз?! Я же все приготовил. Собрался за двоих. Вещи… белье в багажнике. Решайся! К ужину будем в Копенгагене.

«Белье?! Он сказал «белье»? — Случайно не то самое, которое украли у подруги блондинки в голубом?.. Интересно посмотреть, что он там выбрал. Небось, сплошные кружева…»

Светлана задумалась — кольцо на пальце закрутилось туда-сюда. Для сюрпризов такого рода Гладышев выбрал очень удачный момент. Дома ее ждал разъяренный Балашов. Чтобы только не объясняться с ним, она готова лететь хоть на Марс. А через три дня Артем будет как шелковый. А не будет… Что об этом сейчас думать.

— Выходим! — почувствовав легкое головокружение, словно сиганула с огромной высоты, сказала Света.

Чартерным рейсом, к которому удалось примазаться Гладышеву, летела труппа одного из питерских театров в полном составе — на гастроли. Для журналиста этот полет должен был стать настоящей пыткой. Видеть перед собой столько звезд, иметь возможность взять интервью или просто завязать разговор и выжать из этого репортаж, но не сделать ни того ни другого ради какой-то конспирации… Однако никаких терзаний на профессиональной почве Светлана не испытала. Какое там интервью, какие разговоры, когда в душе происходит Бог весть что!

Сейчас вот, в это самое время, она должна была выяснять отношения с Балашовым — и вдруг все переменилось. Будто и не с ней происходит. И не она сидит в удобном кресле и смотрит в иллюминатор на сине-черное небо и такое гладкое сверху Балтийское море. Странно и хорошо.

Без маленькой нервотрепки все же не обошлось. Света совсем упустила из виду, что кое с кем из артистов она в свое время сталкивалась — работа. Один из народных узнал ее, остановился в проходе, по которому дефилировал, и снизошел до общения. Причем говорил народный через голову Николая, так что тот слышал каждое слово.

— Что-то я не понял, — удивился Гладышев, когда артист наговорился досыта. — Ты про него что-то писала?

— Случайно получилось, — стала выкручиваться Света. — Все были на подхвате… Вот меня и заставили.

— А как понять его слова: мне симпатично ваше творчество? — не отставал Николай.

— Ой! Да написала я пару стишков. Показала ему. Имела наглость.

— Ты пишешь стихи? — удивился Гладышев. — Что же ты раньше молчала. Мне, как бывшему бумагомараке, это даже очень интересно. Прочитай.

Светлана хотела отказаться, но тут вспомнила про Александра Блока — не того — этого.

— Хорошо, — сказала она. — Но учти, ты сам напросился, — и начала, заунывным голосом под монотонный гул моторов: — Спускаясь с небес, источающих вечность, в объятия влажных надежд…

Как ни странно, она запомнила этот блоковский бред наизусть. Или, может быть, она была не права и это не совсем бред?

Поразила реакция Гладышева. К концу стихотворения он… заснул! Светлана впервые видела его спящим. Отстранившись, она исподтишка разглядывала его, и спящий психолог не вызвал у нее никаких отрицательных эмоций: не храпит, не чмокает, ртом мух не ловит, и такая трогательная, мальчишеская полуулыбка на губах:

Больше никаких нервотрепок не было. Ни маленьких, ни больших. Посадка — мягкая, паспортный контроль — не строгий, дорога до гостиницы — не утомительная.