Сестра моя Боль - Наталия Кочелаева (2013)

Вести, которые доносили до них корректные люди в синих формах, были самые противоречивые. То и дело повторялось одно и то же словосочетание «международный авиационный комитет». Сначала утверждали, что вот-вот поступят какие-то списки то ли выживших, то ли погибших. Руслан не верил в существование таких списков, потому что не верил в то, что кто-то выжил, такие трагедии уносят всех и, быть может, только родившаяся в сорочке стюардесса будет прятаться, обезумев, в хвостовой части. Затем говорили, что «родственников пострадавших» немедленно отправят на место трагедии. Потом выяснилось, что трагедия произошла над океаном, и вот именно сейчас никого туда отвезти не представляется возможным, так что если гипотетическая стюардесса и существовала, то дела ее были плохи. Наконец всем стало ясно, что сегодня никуда не отправят и пора разъезжаться по домам.

Руслан плохо помнил, как оказался в своей квартире. Кажется, он еще пытался выпить чаю, но в чайнике не было воды, а он забыл, где в кухне кран. Он пытался накормить кошку, но кошка не стала есть, забилась под стол и шипела оттуда – так она себя не вела никогда.

Потом Руслан оказался в постели, но постель пахла Маргаритой, и с потолка на него сыпались какие-то сухие иголки. Руслан ушел в спальню Эли. Там он заснул, но проснулся через несколько секунд, потому что ему приснились слова: «Международный авиационный комитет», и он вспомнил, что у него больше нет сестры. Тогда ему удалось заплакать.

Глава 5

Руслан проснулся, словно от толчка; нет, он был совершенно уверен, что кто-то сию секунду толкнул его в грудь, мягко, но настойчиво. Он заснул, хотя спать ему совсем не хотелось. Ему казалось, что он сомкнул глаза только на несколько минут, чтобы переждать рекламную паузу, но фильм уже закончился, на экране метались полуголые певички, мяукали что-то тоненькими голосочками. Часы внизу экрана показывали полночь – четыре мерцающих ноля. Вдруг они изменились на один ноль, и Руслан понял, что это температура. Пять нолей. В этом было что-то угрожающее. Он нащупал в складках простыни пульт, убрал звук и принялся переключать каналы, задерживаясь на каждом не более чем на секунду-другую. Это всегда успокаивало его, но не сейчас.

«Я не могу найти точку отсчета, – говорил он себе. – Слишком много произошло с тех пор, как моя хорошо устроенная, благополучная жизнь сорвалась с петель, а за ней оказалась космическая пустота, воющая, безумная пустота, не вмещающаяся в дверной проем. Она всегда была со мной, стояла у меня за спиной, усмехаясь, когда я благодушествовал в своем зажиточном покое, с самого рождения она нашептывала мне на ухо свои страшные колыбельные, но впервые я столкнулся с ней двадцать шестого апреля».

Никто не мог прикоснуться к нему. Руслан был в квартире один, если не считать спокойной кошки, которая спала на подоконнике. Но иллюзия присутствия оставалась. Ему казалось даже, что он слышит чьи-то шаги. Разумеется, эти звуки могли раздаваться из соседних квартир. Все же он затаил дыхание. Глаза его наблюдали за сменяющимися на экране картинками, но слух предельно обострился. Эти звуки могли и казаться ему, но, даже будучи воображаемыми, они имели вполне определенный источник. Они шли из комнаты, которая принадлежала раньше Эле.

«Нервы, нервы. Нарушение психического равновесия, последствия шока. Меня ведь предупреждали об этом, так? – думал Руслан. – Доктор с неприятно пытливыми глазами утверждал, что это может случиться с каждым, кто потерял близкого человека. Он выписал мне таблетки, я принимал их недели две, а потом выбросил в унитаз. От тех таблеток я чувствовал себя так, будто был зомби, ожившим благодаря магии Вуду. Тогда я пил валерьянку, как истеричная первокурсница. Вот и теперь мне не помешала бы хорошая порция. Это было бы тем более кстати, что валерьянку добрые фармацевты готовят на семидесятипроцентном спирту. Пожалуй, хорошая порция настойки мне сейчас не повредит. Быть может, я даже снова засну. А утром все будет иначе».