Сестра моя Боль - Наталия Кочелаева (2013)

– Я видел этого монстра. Как страшно, друг мой… После стольких лет, стольких мистических опытов увидеть такое… Я обуздывал демонов, но она сильнее многих демонов. И ведь она еще дитя, еще только набирает силу. Несчастная страна… Она была так близко. Она отравила меня своим дыханием. Я заглянул в ее глаза и увидел в них свою смерть, я увидел огни святого Эльма, я увидел всадников Апокалипсиса… Бедный друг мой, я постараюсь что-нибудь сделать для вас, пусть это даже будет стоить мне жизни. Но последняя битва будет только вашей.

Семенец кивнул. Четыре дня, запершись в покоях, отведенных Папюсу, они вычерчивали каббалистические таблицы. Лакеи оставляли под дверью подносы с едой. Наутро пятого дня тучи разошлись, и вышло солнце. Сестру Боли удалось сдержать силой Папюса – но только до физической его смерти.

– Впрочем, я жду ее не раньше чем через десять лет, – объявил чародей.

Папюс получил вознаграждение и подарок – украшенную драгоценными каменьями золотую братину.

– Возьмите это для ваших бедных пациентов, – сказал Папюс своему новому приятелю. – Ничего не хочу увозить из России. Ничего не хочу оставлять себе на память о том, что увидел. Даже на границе переменю все платье и обувь.

Увы, эти меры не помогли доктору. Вскоре занемог его единственный сын. Мальчишка всего-то занозил палец, но рана загноилась, и не помогали ни магия, ни официальная медицина.

– Отдай его мне, и проживешь еще десять лет, – сказала паучиха в коже женщины, явившись ему в зеркале.

– Ты не получишь моего сына, – ответил чародей.

Мог ли Семенец винить его? Тот выбрал жизнь своего ребенка вместо того, чтобы на десять лет отсрочить выполнение Семенцом своего долга. Папюс выбрал сына и умер после недолгой болезни. Доктора, к которым обратилась его семья, уверяли, что легкие Папюса разложились, словно под воздействием каких-то едких испарений.

Семенец знал – это было дыхание Сестры Боли.

Папюс был единственным, кто помог. Кто пытался помочь.

Все остальные – не могли или не хотели. А их было много.

Надутый и важный венский знахарь Шенк.

Митенька Коляба-Козельский, в неизвестной передряге потерявший руки до локтей и ноги до колен, не умевший сказать ни одного членораздельного слова, он бегал на четвереньках, мычал и хрюкал, а при нем состоял специальный толкователь этих «пророчеств», он в свое время и доставил юродивого во дворец прямо из толпы нищих. Почти четыре месяца Коляба-Козельский издевался над всеми как хотел: испражнялся в коридорах, хватал прислугу за ноги, жевал пищу, потом сплевывал отвратительную кашицу и совал ее в рот императрице. Кроме того, у него бывали эпилептические припадки, которые впечатлительная императрица переняла. После этого Семенец провел украдкой стандартный обряд изгнания демона, блаженненький Митя лег бревном, и его увезли куда-то в богадельню. Демон сидел в нем гадкий, мелкий.

Потом была юродивая Паша, которая отличалась от Мити только тем, что умела говорить, но вот было ли это преимуществом? Пашенька материла всех, кто попадался ей на глаза, но в ней хотя бы демон не сидел, обычная была русская дурочка.