Сестра моя Боль - Наталия Кочелаева (2013)

– Распутин-то? Вы что, шутите? Конечно, может. Он все может. Он, если хочет человеку помочь, берет и пишет записку кому угодно, хоть главе департамента, хоть самому министру. На трактирном счете может написать, горелой спичкой. И пишет корявым почерком, с жуткими ошибками, вроде: «Милай, дарагой, выполни прозьбу подателя сего писмеца, а у меня ф долгу не останесси. Григорий».

– И что же? Выполняют?

– Разумеется, – подняла Сонечка подмазанные бровки. – Кому ж надо с Распутиным ссориться?

Семенец усмехнулся. Все это, в общем, было занимательно, но совершенно не объясняло, почему так расфуфырилась и дергается Марья Александровна. Должно быть, Сонечка все же что-то напутала.

Сели за стол. Стол накрыт был странно. На том конце, где сидел Семенец, стояли все закуски и вина вполне обычные, ничем не замечательные. А на другом конце, где пустовало одно место, стояла селедка, густо присыпанная луком, ломти соленого свиного сала и бутылка мадеры. Должно быть, любимые кушанья для Распутина, который что-то запаздывал.

Только и услышал Семенец, как дамы хором тихонько ахнули, – Распутин зашел и остановился в дверях. Он стоял, картинно подбоченившись, видимо, наслаждаясь произведенным эффектом. Распутин и в самом деле выглядел эффектно – высокий, сухой мужик в русских сапогах, портках навыпуск, в яркой розовой рубашке с золотой вышивкой, перепоясанный золотым же витым шнуром. Волосы были расчесаны на прямой пробор и сильно намаслены. Лицо у чародея было, впрочем, обычное, русское костистое лицо с длинным носом, рта не видать из-за бороды, а вот глаза были совсем замечательные. Они так сильно блестели, что невозможно было понять, какого они цвета. Серые? Синие?

Распутин повел головой вместо поклона – Семенец знал этот жест. Так гипнотизер проверяет обстановку, нащупывает, кто податлив, кто сопротивляется его магнетизму. Впрочем, может, это просто так ведут себя тобольские мужики в обществе? Но когда на нем остановился взгляд сверкающих, колючих глаз, Семенец понял, что не ошибся. Вечер принял не очень приятное направление. Все старались угодить Распутину, привлечь его внимание, сказать ему что-то приятное или лестное. Но тот никого не слушал, а только ел, быстро и некрасиво. Руки вытирал о бороду и о скатерть. Пил он мало, зато все время подливал вина соседкам и через стол покрикивал:

– Что ты не пьешь, рыженькая? Греха боишься? Ты пей. Я помолюсь, и Бог простит тебе грехи.

Это он к Сонечке так обращался. А та и краснела, и глазки опускала, словно не деревенский мужик в розовой рубашке к ней обращался, а блестящий кавалер.

– Небось этот рыжий тебе не велит? А ты его не слушай, красавица. Ты меня слушай.

Было противно, тошно, душно. Семенец хотел встать и уйти, но неловко было перед хозяйкой, да и Сонечка выглядела так, словно собиралась с минуты на минуту упасть в обморок. Вдруг подруга показалась ему совсем некрасивой – маленькое малиновое ухо… следы дурно смытого грима на шее… пористая кожа на носу…

Он не сразу понял, что это и есть магнетическое воздействие, но когда понял – поставил такой блок, что Распутин отпрянул, и даже зашипел сквозь зубы, словно ушибившись. В сущности, он и ушибся, только не тело зашиб, а душу – собственной гипнотической атакой.

«Значит, гипнотизер. И видимо, сильный», – подумал Семенец. Даже если это и не тот человек, что ему нужен, заручиться поддержкой такого мощного инвольтиста может оказаться совсем не лишним. И Семенец остался до конца ужина. После все пошли в чайную – Распутин не пил кофе, ему всегда накрывали стол с самоваром, с простонародными сладостями, пряниками, орехами.

– Эти конфекты… – вдруг сказала Сонечка, как во сне. Семенец украдкой покосился на нее – зрачки расширены, дышит глубоко редко. Она в трансе. – Свадебные…

Семенец покосился на стол. В самом деле, такие конфекты в кружевных бумажках подают обычно на свадьбах.