Хождение по водам - Джемма О'Коннор (2007)

– Хочу тебе рассказать, что произошло во вторник вечером. На этот раз всю правду, – с трудом проговорил он. Посмотрел на воду и вздохнул. – Но сначала нужно будет вернуться к тому инциденту в июне. Перед тем как отправиться в ресторан к Лие Райан, мы с сестрой заглянули сюда и выпили по бокалу вина. Сидели, вот как мы сейчас, любовались рекой. Стоял прекрасный вечер. Я много лет не видел Мэри и был счастлив. Она привезла фотографии. Мы были сняты во время последней встречи: она уже монахиня, я – только что рукоположенный священник. Помню, я подумал, как неестественно выглядят мрачные одежды на молодых людях двадцати двух лет. И ее остриженная голова вместо копны ярко-рыжих волос… Я спросил, не жалеет ли она, что приняла такое решение и отказалась иметь детей. Сначала она понесла обычную чепуху о том, сколько малюток прошло через ее руки – тех, о которых она заботилась в Африке. Потом помолчала, взяла меня за руку и тихо призналась: «Каждый день моей жизни».

То же самое и со мной. Я извратил свое естество, в этом Эванджелин Уолтер была права. Не прислушался к потребности любить, вступить в брак, обзавестись семьей. Решил, что в состоянии победить демонов. Купил безбрачие, словно товар в лавке миссис Райан. Снял с полки, сдул пыль и убедил себя в том, что именно это мне и требуется. В те дни, когда мы с Мэри посвятили себя вере, сексуальность было не принято обсуждать, принимать в расчет. Для меня, во всяком случае, это было исключено. Сексуальность считалась чем-то неприличным, и ее старались не замечать. Но оказалось, что девушек и женщин не так легко одурачить. Постепенно я начал понимать, что мы далеко не такие, какими стараемся себя представить. Будь я честнее, внимательнее пригляделся бы к себе и оставил орден до того, как произнес последние клятвы.

Но я этого не сделал, проигнорировал свою природу и, окунувшись в научную жизнь, решил, что с меня достаточно работы. Так продолжалось до сорокового дня рождения, когда со мной случился типичный кризис среднего возраста. Как-то я обнаружил, что стою голый перед зеркалом и горюю по ушедшей юности – наверное, как каждый мужчина во Вселенной. И в этот миг у меня возникла самопроизвольная эрекция. До того я ни разу не видел себя в подобном виде: возбужденным, жаждущим, страстным. И ужаснулся низменности того, что узрел. Но пока я любовался собой, пенис так же внезапно упал. И это послужило мне предостережением: нечего прикидываться тем, чем я не являюсь на самом деле. Следующие три года я трахал всех женщин, которые были доступны, – я специально употребляю такие слова. Без усилий, без чувств. Превратился в тип светского священника, который раньше так презирал. Это было совсем не трудно. В кругах, где я вращался, меня ценили как человека, который всегда соглашался принять участие в модных светских вечеринках – я мог рассуждать и флиртовать на нескольких языках. А облачение лишь придавало пикантности.

Я продолжал преподавать и оставался священником, однако за это время ни разу не заглянул себе в душу и не задал вопрос: что я творю, как живу? Вот это я и называю извращением.

А потом я встретил Консуэлу. Мне присвоили почетную степень испанского университета, и посол в Риме дал в мою честь прием. Сборище получилось довольно многолюдное. Посол был примерно моего возраста, аскетической внешности, прекрасно одет. Стоя рядом с ним, я чувствовал себя крестьянином. Помню, как повернулся, когда объявили о приходе его жены. И меня посетило нечто вроде предчувствия. Вот она, моя судьба. Консуэла стояла в дверях и высматривала мужа. И вдруг зал словно опустел. Женщина сделала шаг – мне показалось, прямо в мои объятия. Наши глаза встретились, и она подошла к нам. Весь остаток вечера мы говорили только друг с другом. На следующий день я отправил послу и его жене благодарственное письмо. Она ответила, и между нами завязалась переписка. Время от времени я с ней встречался, но только в обществе, на людях.