Наследство - Джудит Майкл (1998)

— Я ждала. Я думала, что ты знаешь — из-за Джада. Не знаю почему, но я не могла придумать другой причины для такого невероятного совпадения. Да я и не знала, как заговорить с тобой о нем. Ведь я никогда ни с кем не говорила о нем; я не знаю никого, кто бы мог понять, на что это было похоже — быть с ним и любить его, в то время когда многое не так, как надо. Она посмотрела на Бена. — У тебя волосы как у него, и профиль почти такой же, и эта морщинка между глаз, и улыбка… Он был очень несчастен, но какое-то время то, что было между нами, это было так хорошо; какое-то время у нас была любовь… и надежда…

Бен смотрел на свои руки, вспоминая загнанные глаза отца в последние месяцы жизни.

— И как бы долго мы ни любили, все равно нам будет мало, — пробормотал он.

— Что? Что ты сказал?

— Это были стихи, которые нравились отцу. Он сказал, что это стихи о сне, который ему однажды приснился, он увидел девушку с нежными… — Голос его задрожал, и он ошеломленно уставился на Ленни. — С нежными руками и любовью, которая не умрет. Так это были вы? Это были вы! Я не могу поверить… что вы были с ним в этой дыре в Виллидже, там были сломанные стулья…

— И матрас на полу. — Она задумчиво улыбнулась — Это была моя единственная попытка устроить бунт. Джад сказал, что я не выдержу, и, может быть, он был прав; хотелось бы мне точно знать, была ли я действительно бунтаркой или только разыгрывала из себя. Но он отослал меня обратно, и я вернулась к родителям, и спала в обычной постели, и в обычное время ела обычную еду, а потом — приличное замужество. Я никогда не была храброй, Бен.

Он нетерпеливо махнул рукой: ему хотелось поговорить об этом, но не теперь.

— А каким он был? Он не любил рассказывать о себе, да и я многое позабыл.

Ленни рассказала ему о Джаде все, что знала. Ей удалось описать крохотную ободранную квартирку, те приятные минуты, которые сделали ее светлой, и те несчастливые, когда она становилась еще темнее и теснее, а иногда и настоящей тюрьмой для Джада. Она рассказывала, как старалась быть ангелом и освободить Джада. Джад у Ленни был как живой, он как будто сидел с ними за столом: с его классическим взглядом, изъеденным алкоголем и яростью; его нежностью и ее обожанием; их смех в те дни, когда ему удавалось превозмочь гнев, разъедавший его изнутри; стихи, которые он читал и которые она помнила до сих пор; их мечты о поездке в Европу и о новой жизни, которой, они оба знали, у них не будет; книги, которые они читали вместе, и шутки, которым они вместе смеялись; их ссоры, когда он выпивал слишком много; и страсть, которой он обучал ее на том самом матрасе на полу; и как он пугал и ее и себя, когда бешенство разрасталось в нем и, казалось, съедало его изнутри.

— Он рассказывал мне об этом, — вслух произнес Бен. Слушая нежные воспоминания Ленни, он забыл, где находился, и, вспоминая отца, завидовал, что Ленни знала отца лучше, чем он. Его снова охватили гнев и жуткое чувство потери, которое он ощутил, когда Джад ушел из дома и они стали видеться один-два раза в неделю, а потом он и этого лишился: Джад умер, когда ему было тринадцать.

Он помнил этот день Он отправился навестить отца, держа в руках книгу, которую украл по случаю дня рождения отца, на развале рядом с «Аргосой». Он нашел его лежащим лицом вниз на матрасе, совсем холодным. Он пытался закрыть ему глаза, но никак не получалось. И сейчас он чувствовал нежность его ресниц, когда дотрагивался до них; и все еще помнил соленый вкус слез, когда рыдал наедине с телом отца. И вновь переживая все это, он «потерял контроль над настоящим.

— Он говорил мне, что ярость поглощает его изнутри. Он знал, что очень болен. Он говорил, что практически у него не было шанса вернуть утраченное и я должен буду сделать это вместо него и отомстить человеку, который его обокрал. — Он втянул воздух с резким свистом, настроение было испорчено.

— Что такое? — спросила Ленни.

Бен взглянул на нее сузившимися глазами: