Наследство - Джудит Майкл (1998)

— Для этого и существует муж. Не могу поверить, что все это ты говоришь мне. Я хорошая жена; читаю книги по производству фильмов, чтобы тебе было с кем поговорить, читаю газеты, чтобы, если тебе захочется, мы могли поговорить о политике, торчу дома больше, чем другие женщины моей профессии, упорно тружусь, чтобы быть дома как можно чаще. Я все делаю правильно, Поль, и я делала все, что могла, чтобы быть хорошей женой.

— Ты и была ею. Но этого мало, чтобы заставить меня бросить то, в чем я глубоко заинтересован, только потому, что у тебя появились фантазии…

— Знаю, что недостаточно. Знаю, ты хочешь иметь детей. Мы можем подумать о семье сейчас, если это действительно важно для тебя; мы женаты достаточно долго…

— Эмилия, — произнес Поль, и голос его был таким мягким, что ее охватил ужас. Ей хотелось, чтобы он кричал, тогда бы она знала, что его волнует то, о чем они говорили.

— А все эти вечера, — накинулась она. — Я устраивала их для тебя в той же степени, что и для себя, потому что тебе нужно было общаться с людьми, которые могли оказать содействие. Я так много помогала тебе! Что ж, если ты хочешь поговорить о моих фотографиях, то они помогли тебе так же, как и мне, они принесли тебе известность в Нью-Йорке, они принесли тебе комиссионные! Я знала, что так и будет, но ты повернул так, словно я вовсе не думала о тебе. Это ты не думал обо мне; ты думаешь только о себе и твоих проклятых фильмах. Тебе не важно, что я хочу, что мне нужно; тебе важно делать в точности то, что ты хочешь, когда ты этого пожелаешь. Ты эгоист, Поль Дженсен; я понятия не имела, насколько ты эгоистичен, самоуверен и упрям…

— Эмилия, прекрати.

Окруженный звуками задушевных голосов и громкого смеха, Поль расслышал напряжение истерики в поставленном голосе Эмилии, отодвинул стул, обойдя вокруг стола, встал около нее.

— Мы едем домой.

Он повернулся к метрдотелю:

— Извините. Ваш персонал совершенно ни при чем; все было на высшем уровне, как всегда. Обед запишите на мой счет.

Метрдотель поклонился:

— Надеюсь, недомогание быстро пройдет. Он отлично знал природу этого недомогания — ссора. Наверное, он видел их великое множество.

— Спасибо, — проговорил Поль.

Спустя несколько мгновений они с Эмилией шли по направлению к Саттон-плейс.

— Я не хотела так волноваться, — сказала Эмилия. — Мы могли бы поговорить спокойно, правда? Но тебе не следовало называть меня охотницей за состоянием, когда я просила всего лишь помощи. Все обращаются за помощью, особенно женщины; мы не ходим, пробивая, проталкивая, действуя подобно мужчинам. Может быть, поэтому мы и живем дольше. Мы позволяем другим выравнивать дорогу перед нами. Все женщины поступают таким образом, Поль, ты же знаешь.

— Не все, — спокойно ответил он. Он кивнул привратнику, открывшему и придержавшему для них входную дверь; они вошли в лифт молча и продолжали молчать, пока не вступили в затемненную гостиную. Манхэттен блестел под ними, как сказочная страна ярких огней. Поль почувствовал страстное стремление, а затем неожиданный прилив радости. Я позвоню тебе, когда мне будет что сказать. Она может и не позвонить, возможно, она не захочет видеть его снова, если он сам позвонит ей, но все же это было больше, чем он имел за последние годы; этого было достаточно, чтобы он испытал мгновения радости.

— Эмилия, я хочу, чтобы мы разошлись; я хочу развестись.

— Нет! — Она обежала вокруг него, чтобы заглянуть в лицо. — Ты не хочешь этого, Поль. Я знаю, ты не хочешь! Да, между нами возникают проблемы, не все всегда идет лучшим образом, но какой смысл разводиться? Мы можем не жить вместе, если тебе не нравится. Ты можешь жить здесь, я в доме на Бель-Эйр. Мы можем оставаться друзьями и помогать друг другу. Ты не влюблен ни в кого другого, я тоже, поэтому нет причин, почему бы нам не работать вместе.

— А если один из нас в кого-то влюбился?