Золотой мираж - Джудит Майкл

— Ну, нам бы не помешал еще человек для инвентаризации… — Брикс уселся поглубже в кресло, и они с отцом пробеседовали еще час о работе и о будущем годе. Пока Брикс говорил, его голос все больше и больше стал походить на отцовский; он даже устроил лодыжку на коленке, как делал отец и стал вертеть в руках шариковую ручку, подражая ему. Они сидели друг напротив друга, два администратора в темно-серых костюмах, у них было настоящее совещание по итогам года деятельности их компании, и уходя, Брикс подумал, что никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо. Отец обращался с ним как с равным.

Чертовски мило, подумал он. Все под контролем, все идет вперед, как надо, и каждый доволен. Это мой год, я на самом деле его сотворил. Осталось только спихнуть этот проклятый ПК-20. Если я сделаю это, то, значит, смогу сделать все, что угодно. И чего бы это ни стоило, я сделаю.

Во вторник перед Рождеством Клер и Эмма отправились в Нью-Йорк за покупками. Начали они с завтрака у «Адриенна», в отеле «Полуостров», изучая подробно свои списки. Для Эммы это было одно из самых элегантных мест — все в розовом и бледно-сером цвете, мебель стиля «арт нуво», обшитые панелями стены, толстый красочный ковер, повсюду зеркала. Столы располагались далеко друг от друга, так что никаких разговоров подслушать было нельзя… хотя, подумала Эмма, какому недотепе придет в голову подслушивать в таком месте? Она вздохнула. Было хорошо сидеть рядом с матерью, проводить утро вместе. По пути в город они болтали о всяких пустяках, много смеялись, и Эмма была весьма этим довольна. Ей думалось, что это первый раз за многое время, что они смеются вместе.

— Мой список жутко короток, — сказала она. — Ты и Ханна, Джина, думаю, еще Роз, да Брикс.

— А что насчет всех школьных друзей? Ты всегда раздавала всем разные мелочи, устраивала вечеринку.

Уголки рта Эммы опустились, как. будто она боролась с мучительным воспоминанием. Затем она пожала плечами.

— Они все изменились, когда уехали в колледж. Думаю, я тоже изменилась. После Дня Благодарения мы не веселились вместе: не так уж много тем для разговора, все это долгое молчание, так что встречи были ужасны. Им жутко понравились мои рекламы, когда они впервые появились, и все расспрашивали меня о съемках, но на самом деле им хотелось только поболтать о своих занятиях, своих учителях и мальчиках. Мальчиках. С ними я чувствую себя какой-то чужой и немного… старой.

Клер положила ладонь на руку дочери:

— Ты заведешь новых друзей — просто на это нужно время.

Эмма снова пожала плечами:

— Да, все нормально. Я действительно слишком занята для друзей. А твой список длиннее, чем мой.

— Я в последнее время встретила столько новых людей.

Подошел официант, чтобы получить заказ.

— Грейпфрут, — сказала Эмма, изумляясь, как все мило выглядит в меню. Внезапно она почувствовала себя жутко голодной: — Еще яйца «бенедикт» с канадским беконом, и ореховый и изюмный хлеб. Да, и йогурт тоже — он такой вкусный.

Клер улыбнулась:

— Я тоже когда-то могла есть как ты, даже не задумываясь, а почему бы нет. Бриош, — сказала она официанту, — и дыню, для начала. Эмма, ты будешь кофе?

Эмма кивнула — она изучала список Клер.

— Два кофе. Черных. — Она повернулась к Эмме:

— Я думаю, надо купить кое-что тем женщинам, что выгуливали меня последние несколько месяцев.

— Так ты собираешься с ними еще встречаться? Я хочу сказать, разве они не друзья Квентина?

— Думаю, что по крайней мере две или три из них и мои приятельницы. Может быть, я ошибаюсь — это выяснится очень скоро.

Немного выждав, Эмма осторожно поинтересовалась: — А как случилось, что ты решила с ним больше не видеться?

— Ох, я просто изменилась, или, может быть, стала видеть его немного яснее. Как бы там ни было, мне совсем не нравится превращаться в такого человека, которым я должна была бы стать, чтобы быть с ним и дальше.

— Что это значит?