— Это я во всем виноват, профессор понурил голову. — Не Ирина… Не подумайте о ней плохо… Она ничего не знала о черновике… Это я, дурак, забыл вашу курсовую в своем кабинете… Сами знаете, замотался… Оставил ее на столе… А уборщица… В общем, уборщица нашла ее… Вот… Простите меня… Я даже не предполагал, что все так получится… А Ирина… Она не имеет к этому никакого отношения…

— Господи, как я рада, — выдохнула Наташа. — А то неприятно как-то стало… Я догадывалась, что Ира просто не могла этого сделать… Она не способна украсть. Да и зачем? Мы же не враги…

— Вот именно… — Мартынов готов был провалиться сквозь землю от стыда. Ложь давалась ему с невероятным трудом, тем более приходилось обманывать такого кристально чистого человека. — Она так плакала, когда я обвинил ее… А потом вспомнил, что сам забыл… Старость не радость… Я еще вчера хотел позвонить Ростиславу Леонидовичу, потолковать с ним… Но не получилось… Я боюсь, как бы он не натворил глупостей… От него можно ждать чего угодно… Два года назад он буквально сжил со света… Ну, это неважно… Короче, я решил, что нужно переписать курсовую. На всякий случай… Береженого Бог бережет, правильно в народе говорят… Я вам помогу в этом, даже уже начал…

— Но почему? — воскликнула Наташа. — Ведь Блаватская совсем не…

— Так нужно, Наташа… — перебил ее Мартынов. — Так нужно… Вокруг слишком много подонков и завистников… Они готовы вас съесть живьем… Очень вас прошу, послушайтесь меня… Прямо сейчас отправляйтесь в кабинет Ростислава Леонидовича и скажите ему, что вы согласны переписать курсовую работу, что вы признаете свою вину…

— Вину? — удивилась девушка. — Но за что?

— Наташенька, это простая формальность… Так принято, заведено…

— А что будет, если я откажусь?

— Не знаю, дорогая моя, — Мартынов умоляюще сложил руки на груди. — Не знаю. Но, скажу вам по секрету, лучше не рисковать. Ваша работа достойна оценки «отлично», но в нынешних обстоятельствах… Поймите, я не обладаю таким влиянием в университете, чтобы можно было диктовать свои условия… Я не состою в партии, а это сейчас самое главное… Никто и не обратит внимания на то, что я профессор. Для них я мелкая сошка… Я… Я не смогу вам помочь… Не смогу защитить…

У Владимира Константиновича дрожали губы. От отчаяния и бессилия он мог бы и заплакать, но держал себя в руках, хотя нервы его расшатались до предела…

— Не упирайтесь… Я знаю, как это унизительно… Но другого выхода нет…

— Владимир Константинович, что с вами? Не надо, все будет хорошо… — Наташа ласково смотрела на Мартынова. — Мы прорвемся… Все будет хорошо…

Ростислав Леонидович восседал за столом и деловито рылся в каких-то бумагах, когда в дверь осторожно постучали и в кабинет вошла Наташа.

— Здравствуйте, — тихо сказала она.

— Доброе утро, Денисова, — не отрываясь от своего занятия, ответил на приветствие доцент. — Если оно на самом деле доброе…

— Я по поводу…

— Догадываюсь… — только сейчас Ростислав впервые поднял на девушку близорукие глаза. — Но ничем помочь не могу.

— То есть как? — растерянно спросила Наташа. — Мы же договаривались, что я дам вам окончательный ответ этим утром. Вот я и пришла… Я согласна переписать курсовую… И признаюсь, что ошиблась с выбором темы… Не подумала хорошенько… Простите…

— Я вас прекрасно понимаю… Но обстоятельства так повернулись… Неожиданно, прямо скажем… — Доцент с лишней наигранностью развел руками. — Вчера я ознакомил с содержанием вашей работы своих коллег… Они так обеспокоились… И буквально несколько минут назад декан факультета заглянул ко мне… Я вынужден был показать ему рукопись… Он буквально взбесился… Одним словом, я более не имею к этому никакого отношения… Даже при большом желании… Мне очень жаль… Но вы же сами… — Доцент не смог скрыть злорадной улыбки. — Лавры Зои Космодемьянской не дают вам покоя.

— Вы подлец, — спокойно сказала Наташа.