Незнакомка в зеркале - Линда Ховард (2013)

Лизетт исполнилось восемнадцать, когда погибли родители, так что дядя Тед и тетя Милли, приехавшие на похороны, очевидно, сочли ее вполне взрослой, потому что не предложили никакой помощи - кроме банального «позвони, если что-нибудь понадобится» - прежде чем улетели на самолете домой. Она осталась предоставленной самой себе. Закладную на дом оплатила за счет страховки жизни родителей, да еще и осталась значительная сумма вдобавок к фонду на обучение, так что финансовых трудностей не испытывала.

А вот эмоциональные – да. Так внезапно лишиться семьи… это был невыносимый шок. Весь последующий год Лизетт по большей части сидела дома, неохотно разговаривая с друзьями, но постепенно контакты сошли на нет. Она не хотела покидать единственное место на земле, где чувствовала себя в безопасности, не хотела общаться, не смеялась, хотя часами смотрела сериалы, отвлекавшие от действительности, и иногда с тоской вспоминала, какой была ее жизнь до того, как родители погибли в груде смятой стали и пластика.

В конце концов друзья перестали звонить. Медленно, но верно, Лизетт начала вытаскивать себя из пропасти. Маме и папе не понравилось бы, что дочка утонула в горе и перестала жить своей жизнью только потому, что они ушли навсегда. Они вместе с ней обсуждали разные колледжи, выбирали, куда ей пойти учиться, какая карьера ее интересует. В общем, в девятнадцать Лизетт начала потихоньку возвращаться во внешний мир и посылать туда сигналы в виде заявлений в колледжи. До аварии она очень хотела поступить в Южно-калифорнийский университет, чтобы оставаться поближе к родителям, а теперь это был самый практичный вариант, так как дом полностью оплачен. Вытащить себя из кокона оказалось нелегко, но она справилась. Пусть школьные друзья и исчезли, но как только Лизетт снова начала жить реальной жизнью, появились новые подруги и приятели уже в колледже. Забавно, как быстро они тоже отпали, очень редко, может, раз в год, присылали электронное письмо или рождественскую открытку.

От дяди Теда и тети Милли вообще ничего не приходило, и когда-то это сильно огорчало. Однако теперь Лизетт крайне редко о них вспоминала. А когда вспоминала, то не чувствовала ничего, кроме отвращения. Она не хотела иметь с ними ничего общего, с этими бессердечными уродами, бросившими осиротевшую восемнадцатилетнюю девушку на произвол судьбы, даже без еженедельных телефонных звонков, чтобы проверить, как она поживает. Черт с ними, с их детьми и прочими кузенами, чьих имен она даже не помнит. Закончив колледж, Лизетт продала отчий дом и переехала в другую часть страны, не удосужившись сообщить родственникам свой новый адрес.

Стало быть, круг замкнулся. Вся жизнь как на ладони, подробности, переживания, все важное и разные мелочи, типа пленки с кадрами в голове. Так почему же она забыла, когда начала работать на Беккера? И почему не помнит покупку этого дома? Это ведь ее дом. Она каждый месяц за него платит. Но… нет. Ничего.

Лизетт уставилась в потолок. Насколько велик пробел в памяти?

Дотошно начала все сначала. Ладно, первые два года жизни можно отбросить. Сколько людей помнят хоть что-то из младенчества? Чертовски мало. Если честно, встречался только один такой уникум…

Боль взорвалась в черепе, настолько ослепляющая, что заставила схватиться за голову и застонать. Следом нахлынула тошнота. Лизетт выскочила из кровати, споткнулась, помчалась в туалет и зависла над унитазом, кажется, на целую вечность. Самый тяжелый приступ, оставивший ее выжатой и обессиленной. Лизетт сидела на холодном полу в ванной комнате, от слабости слезы текли по щекам.

Она ненавидела слабость.